"Герман Леонидович Занадворов. Дневник расстрелянного " - читать интересную книгу автора

Расстреливали перед рассветом. Откроют камеру - вызывают (в камеру
никогда не заходят). При выходе сразу - лязг - одевают наручники. Убьют -
тогда снимают.
Кто сидит?
Больше всего - за переход границы (румынской), за нее полагается шесть
месяцев. Еще эвакуированные. Местные, даже бывший бурмистр (у него с
документами не все было в порядке) - старик. Староста села Размошинцы - за
невыполнение какого-то приказа. Семья - старик, жена, дочь из Гайворона,
железнодорожники. У сына старика когда-то был приемник детекторный, дочь
ставила советские патефонные пластинки. Несколько бендеровцов - в том числе
писарь управы из Голованевского района, евреи из-за Буга (там они в
лагерях). "Наговорят на кого-нибудь, что политруком был или в таком роде".
Туда же попадают полицаи за провинности. "Почти ни одного полицая нет, чтоб
не отсидел".
23 февраля 1944 г.
Глухо сейчас. Даже слухов нет. Люди распуганы. Дошла весть о содержании
"Уманского голоса" за 8-е, Луцк, Ровно - сданы. Никополь. Газета за это
воскресенье. Бои между Жешковым и Черновицами. Рассказчик уманский
добавляет: "Это так. Танков-то у красных! Они к Поташи (станция, кажется,
третья от Христиновки на восток) добираются".
Другие источники.
- В районе Шполы и Корсуня две дивизии немцев окружено. Те официально
сообщили.
Подтверждение:
- Недавно, когда метель-то была. Попривозили в Умань немцев.
Обмороженные. Молоденькие. В одних мундирах. В одеяла завернуты. Ищут:
"Шпиталь! Шпиталь!" Чуть подуло - уже готовы. Говорят, это некоторые, что
сумели из окружения вырваться.
26 февраля 1944 г.
С момента уманской паники у нас бродит немец чешский. Ночует то тут, то
там. Сменял шинель на куртку, пилотку на шапочку. Постоянно околачивается в
кузне, иногда спит в конюшне. Его шутя называют "шеф колхоза". Говорит
по-украински еле-еле. Объяснил нам, что, когда за Уманью красные наступали,
они подняли руки. Большевики дальше не пошли. Их, немцев, окружили свои.
Заковали. Из Умани погнали на Колодистое. Там удрал. К нему относятся
хорошо. Хоть боятся - пускают ночевать. Сами спрашивают, когда проходит:
- Ганс, ты ел?
- Да! Да! Спасибо...
Дают табаку. Учат:
- Говори: "Дай закурить!" - и сами тепло усмехаются.
Хороший все же у нас народ. Разве бы у них наш скрылся?
Он распевает в хатах:
Война прима! Война гут!
Все равно панам капут!
Местные хлопцы бегают и поют вслед. Отцы ругаются:
- Я тебе дам. Попой еще. Все из-за тебя погибнут!
Когда увидят полицию - предупреждают:
- Ой, полиция! Ганс, капут!
Несколько раз, когда полиция "барахолила" по селу, он сидел в скалах.
Записи без дат