"Виталий Александрович Закруткин. Помнинька (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

- Вы не убили даже тетерева, Алексей?
Я посмотрел в ее голубые с морской прозеленью глаза.
- Сегодня я убил двух тетеревов, Ридушка, - сказал я. - Вот их
пистолеты и документы...
Американцы оставили пинг-понг, Христиансен подошел ко мне со скрипкой
в руках. Посыпались сотни вопросов, и я должен был несколько раз повторить
рассказ о встрече с немцами.
Рыжий Дик Смайлз, от которого до этого никто не слышал ни одного
слова, свирепо закричал дяде Вацлаву:
- Что же ты медлишь, старик! Мой черед идти на охоту. Давай мне
тридцатый патрон. Я пойду к ночи.
Когда я предложил Дику новехонький немецкий вальтер, он обиженно
поджал губы, передвинул трубку в уголок рта и процедил:
- Сэр. Я стреляю из ружья не хуже вас...
Он взял ружье, один патрон и ушел не простившись. В этот вечер алый
букет львиного зева не был поставлен в комнате Ридушки. Все понимали, куда
ушел Дик, и я заметил, что товарищи волнуются. Ночью ко мне в теплицу
пришли негр Джемс Муррей, маленький Гарри Линсфорд - он был военным
врачом, мы называли его "доктор Гарри" - и лейтенант Том Холбрук. Сверкая
стеклами очков - все они были в очках, американцы чинно расселись на
стульях, закурили сигареты и перебросились со мной несколькими
незначительными фразами. Потом лейтенант Хобрук, болтая ногой, сказал
сердито:
- Мистер Григорьев! Мы пришли заявить вам о том, что вы поступили
опрометчиво. Ваше нападение на немцев не принесет ничего хорошего. Они
обнаружат нашу оранжерею, и тогда нам несдобровать...
Он говорил все это, опустив глаза и с трудом подбирая слова. Мне
неловко и стыдно было слушать его, но я молчал, дожидаясь, что будет
дальше. Черный Джемс сердито сопел, поглядывая на лейтенанта. А тот угрюмо
и нудно бормотал о том, что мы не имеем права рисковать судьбой женщины,
что "товарищеская корпорация" протестует против моего поступка, что
партизанские действия противны международным законам ведения войны и
офицерской рыцарской этике...
Мне надоело в конце концов слушать нотацию Холбрука, и я спросил,
повернувшись к негру:
- Вы тоже так думаете, капрал Муррей?
Негр пожал плечами и ответил смущенно:
- Нет, мистер Григорьев, я думаю совсем иначе... Но дело в том, что
лейтенант Холбрук приказал мне идти к вам и не предупредил зачем...
Тут впутался доктор Гарри и стал говорить, что нам нечего совать свой
нос в домашние дела чехов - он так и сказал: "в домашние дела", - что мы
все уже свершили свой солдатский долг и что нам, дескать, остается
спокойно и мирно дожидаться конца войны, пользуясь гостеприимством
Ридушки...
Одним словом, они долго уговаривали меня, пытались даже угрожать, но
я сказал им, что у меня как у советского офицера есть свои понятия о
солдатском долге и что я сам поговорю с товарищами и узнаю мнение Ридушки.
Когда американцы уходили, негр задержался, украдкой пожал мне руку и
шепнул тихонько:
- Не верьте им, мистер Григорьев. Никто из товарищей не знает об их