"Виталий Закруткин. Матерь Человеческая [H]" - читать интересную книгу автора

обращалась к живой:
- Пальцы-то у тебя в чернилах, девчоночка... хоть школу вашу закрыли,
а грамотной ты хотела быть... Учительницей быть хотела. Не довелось тебе
выучиться...
На увядших космах пырея, который обильно покрыл междурядья неполотой
кукурузы, лежала утренняя роса. Мария поднялась, омыла росой липкие
грязные руки, оторвала от подола платья тряпицу и, увлажнив ее росой,
стал отмывать от крови застывшее лицо Сани. Потом она осторожно
подтянула тряпицей отвисший подбородок девочки, концы мокрой тряпицы
подвязала на темени, стала поправлять ее светлую косу и вскрикнула от
жгучего укола в палец. Высосала выступившую на пальце капельку крови.
Осторожно перебрала растрепанную косичку умершей и нашла запрятанный в
волосах значок с отогнувшейся острой застежкой.
Мария подержала значок на ладони. На его алой эмали блестел профиль
Ленина. Мария заплакала.
- Вот, товарищ Ленин, - сказала она, давясь слезами, - вот чего
сделали с людьми, с бедной Санечкой, со мною... Куда мне теперь
податься, товарищ Ленин? Скажите, дайте мне ответ, Владимир Ильич,
научите меня... Отец мой, и мать моя, и муж мой, и сыночек мой малый
жизни лишились, и осталась я на белом свете одна...
Долго убивалась Мария, долго плакала, всхлипывая и причитая, потом
упала ничком на пахоту, и ей показалось, что она летит куда-то вниз, в
черную бездну. Над ней, будто короткий грозовой гром, со свистящим
подвыванием совсем низко пронеслись самолеты-штурмовики. Мария очнулась.
Алый значок она приколола к темному, затвердевшему от крови платьишку
Сани, отошла немного и, опустившись на колени, стала рыть могилу.
В эту осень дождей было мало, поросшая сорняками пахота затвердела.
Мария рыла по-собачьи, с трудом подгребая под себя сухую, комковатую
землю. У нее заболели пальцы, у ногтей появились болючие, кровоточащие
заусеницы. Она села, вытерла пот. Подумав, оторвала от подола еще одну
длинную тряпицу, разделила на десять равных лент. Теперь ее застиранное,
захлюстанное росой платье превратилось в лохмотья. Помогая себе зубами,
Мария туго забинтовала и завязала пальцы. Ей нестерпимо хотелось пить,
но воды не было. Она пожевала влажную траву, с отвращением выплюнула
горький зеленоватый комок и снова стала копать, углубляя яму.
Подумав о том, что надо знать длину могилы, чтобы не копать лишнего,
она подошла к Сане, четвертями измерила ее неподвижное, вытянутое тело.
Получилось семь с половиной четвертей. Она отметила вдоль ямы девять.
"Так, - подумала, - ей не будет тут тесно". Потом снова стала на колени,
продолжая рыть могилу.
Где-то на западе послышался ровный, невнятный гул. Тяжкий гул
нарастал. Мария легла, приложив ухо к земле. Земля глухо, утробно
гудела. Мария поняла: по дороге вдоль хутора идут немецкие танки. Она
видела их однажды, грузные, пышущие жаром громадины с черными крестами и
чужими непонятными буквами на боках и на башнях. "Подавят они наших, - с
тоской и страхом подумала Мария, - захоронятся в лесу, потом выскочат и
начнут давить". Не успела она так подумать, как вдруг из-за леса
загрохотали беспорядочные залпы пушек. Над головой Марии с воем, с
диким, пронзительным шелестом стали проноситься снаряды. Они рвались в
той стороне, откуда слышался грозный скрежет танков. Три снаряда