"Виталий Закруткин. Матерь Человеческая [H]" - читать интересную книгу автора

бомбить поезд, наши воспитатели были убиты и много детей сгорело... А
мы, которые остались живыми, убежали... Бежали долго и заблудились...
Нас было восемнадцать, осталось семеро... Одиннадцать умерло по дороге с
голода - три девочки и восемь мальчиков... Не обижайте нас, тетечка...
миленькая... нам всем очень холодно, и мы хотим кушать...
Опустившись на корточки, прижав к себе худое тельце едва прикрытой
лохмотьями девочки, Мария забормотала, содрогаясь от рыданий:
- Голубяточки мои... Деточки родные... Выходите все... Все
выходите... Я вас накормлю, напою, искупаю... Мы будем жить вместе... Я
одна, совсем одна... и голоса человеческого давно не слышала...
Из копны стали вылезать дети. Худые, полуголые, забитые, придавленные
страхом и голодом, с глазами, полными слез, они сгрудились вокруг
рыдающей Марии, навзрыд заплакали сами, повисли на ее шее, на плечах,
прижимались к ней, бились у ее ног.
Мария, пытаясь обнять и согреть их всех, целовала грязные их ножонки,
жалкие, запавшие животы, давно не стриженные волосы, в которых торчали
колючие сухие остья...
Они шли по заснеженной степи гуськом, одиноким, затерянным в глуши
караваном, до которого не было дела ни прозрачному небу, ни холодному
солнцу, ни равнодушной, скованной морозом земле. Впереди, неся на руках
двух-, трехлетних детей - Дашу, которая плачем обнаружила жалкое
пристанище сирот, и такого же мальчика Андрюшу, шла Мария. Черноглазая
Галя - она в этой заблудившейся стайке была за старшую - тащила на спине
совсем ослабевшую, уснувшую Олю, а белобрысая Наташа и две девочки -
Таня и Лара, спотыкаясь, еле волоча ноги, брели сзади...
Весь вечер Мария грела на печке воду, поочередно искупала детей,
приспособив для этого большой алюминиевый термос из немецкой походной
кухни, помыла им головы, напоила всех теплым молоком и уложила спать, а
сама, поглядывая на спавших детей, принялась стирать их ветхие лохмотья.
Не спали только две старшие девочки - Галя и Наташа. Следя за Марией
полузакрытыми глазами, они вздыхали, тихо ворочались, потом, не
выдержав, стали шепотом, чтобы не разбудить спящих, рассказывать Марии о
долгих и страшных мытарствах.
- Из Ленинграда наш детдом везли ночью на машинах, - шептала Галя. -
Было очень холодно, и мы долго ехали по льду. Над нами летали немецкие
самолеты, они бросали бомбы. Тогда прожекторы освещали томное, совсем
черное небо, и наши зенитчики стреляли в немцев из пушек... потом нас
привезли на какую-то станцию, посадили в поезд, но никто не сказал, куда
мы едем...
- А в Ленинграде все люди голодали и воды ни у кого не было, потому
что немцы окружили город, - вспоминала Наташа. - Нашему детдому еще
давали хлеб и повидло... маленький такой кусочек хлеба, как спичечная
коробка, и чайную ложечку повидла... У нас умерло мало детей: только
девять мальчиков и четыре девочки...
Галя прерывисто вздохнула:
- Люди там умирали прямо на улицах. Идет, идет человек, упадет и
умрет... Долго лежит на тротуаре, пока кто-нибудь его похоронит... У
нас, в соседнем доме, жил один доктор, так его девочка свои босоножки
сварила, порезала ножом и ела... У нее каждый день была рвота, и она
умерла возле ворот своего дома...