"Виталий Закруткин. Матерь Человеческая [H]" - читать интересную книгу автора

привязали канатом к старому вязу и прокололи вилами. Мне в ту пору было
восемь лет... На этом кресте написано имя Варвары Павловны, тетки моей.
Она первой н;" хуторе вступила в Коммунистическую партию и умерла от
сыпного тифа, когда мне шел девятый год... А весь этот ряд могил
вырастал при моей памяти, и лежат в них те, кого я видела, знала,
говорила с ними: трактористы, пастухи, пчеловоды, доярки, конюхи. Они
трудились всю жизнь, строили наш колхоз, не боялись ни голода, ни
холода, и хоронили их с красным знаменем и спасибо над могилой сказали
за все, что сделали они для народа..."
Острая боль пронзила сердце Марии. На кладбище, где обрели вечный
покой многие хуторяне, не было могил самых близких ей людей: мужа и
сына. Долго стояла Мария у кладбищенских ворот, тихо бессвязно шептала:
- Я б цветов насадила на ваших могилках, красивых цветов... Я бы
белым промытым песочком обсыпала все кругом, каждую тропочку... Я бы
приходила к вам, любые мои. и себе место приготовила, чтоб никогда с
вами не разлучаться. Кто же мне может сказать: где вы схоронены и где
лежите? Никто не скажет, и никогда не увижу я ваших могил...
Покидая кладбище, Мария снова остановилась у могилы деда Корнея,
поклонилась покосившемуся кресту, промолвила, как будто обращалась к
живому:
- Ты был первым, и они не посрамили твою память, и те, кто лежит тут
с тобой, и те, кого казнили и угнали злые враги. Негоже и мне быть
последней...
Запахнув шинель, Мария торопливо пошла к своему логову.
Всю ночь шел нудный холодный дождь. Спала Мария плохо, беспокойно.
Часто просыпалась, смотрела на слабый огонек поставленного в нишу
светильника, думала о том, что с утра надо начать трудную работу, конца
которой не видно.
Утром она оделась потеплее, вышла из погреба, постояла. Глянула на
прислоненную к яблоне вывеску, на горку черных, обгорелых гвоздей,
собранных на пепелище. Подняла вывеску повыше и, взяв в руку камень,
стала прибивать к толстому стволу яблони. Гвозди гнулись, крепкое дерево
не поддавалось. Мария изранила левую руку, но вывеску все же прибила.
Отошла на несколько шагов от яблони, вслух прочитала знакомые слова:
"Третья бригада колхоза имени Ленина"...
Усмехнулась невесело и сказала самой себе:
- Ну чего ж, бри-га-да, пора на работу...
Она вернулась в погреб, взяла тесак, кусок брезента и пошла к полю,
где росли подсолнухи. Остановилась у межи. Полю не было видно конца.
Мария вздохнула, расстелила брезент и начала резать.
Пересохшие шляпки подсолнухов царапали пораненную камнем левую руку,
но острый, как бритва, немецкий тесак срезал шляпки легко. Мария
складывала их на брезент и уносила в глубину поля, чтобы ничей чужой
глаз не увидел гору срезанных, готовых к обмолоту шляпок. Она шла вдоль
поля, захватывая четыре ряда подсолнухов. Только к полудню стала
подходить к концу поля и, когда подсолнухи поредели, увидела пчелиные
ульи, большую колхозную пасеку, вывезенную сюда еще в пору цветения
поздних подсолнухов.
Пчеловодом в колхозе был двоюродный брат Марии, тихий горбатенький
парень Кирюша. Он до войны закончил областные пчеловодные курсы, в армию