"Виталий Закруткин. Матерь Человеческая [H]" - читать интересную книгу автораприжался умирающий мальчишка-немец и, захлебываясь от слез, давясь серой
смертной тоской, беззвучно шептал: - Мама... мама. На рассвете, заметив, что Мария проснулась, немец слабо улыбнулся, вздохнул, медленно постучал по своей груди согнутым указательным пальцем и несколько раз хрипло прошептал: - Вернер Брахт... Вернер Брахт... Потом он сложил пальцы крестом и сделал вид, что пишет на воображаемом могильном кресте свое имя. - Вернер Брахт, - повторил немец, - Вернер Брахт... - Вернер, говоришь? - спросила Мария. - Вернер Брахт, - тихо сказал раненый. Мария печально посмотрела на бледное лицо немца, на бескровные его губы. - Вернер, значит, тебя зовут, - сказала она задумчиво. - Эх ты, Вернер, Вернер! Разве тебе нужна была война? И думал ли ты, бедняга, что помрешь на нашем хуторе, у которого даже имени никакого нет, а было только одно название: третья бригада колхоза имени Ленина. А теперь уже и названия нету. - Ленин? - переспросил немец. - Ну да, Ленин, - сказала Мария. - Ленин карашо, Гитлер плохо, - сказал немец. - То-то, хорошо, - с жестким упреком сказала Мария. - Теперь, когда смерть пришла, Ленин стал хорошим, а Гитлер плохим? Так, что ли? Чего ж ты раньше думал? Тоже, небось, вешал и грабил людей, поджигал хутора? женщина упрекает его в чем-то очень злом, и, отрицательно качнув головой, стал говорить, что он и его родители не хотели войны, что отца его гестаповцы дважды сажали в тюрьму и дважды зверски пытали, что его старший брат убит под Смоленском и что у брата остались трое малых детей. Вслушиваясь в чужую, непонятную речь, Мария пыталась разобрать, о чем так горячо говорит раненый мальчишка, почему так смотрит на нее покрасневшими от слез глазами, но ничего не поняла и махнула рукой: - Ладно! Чего теперь с тебя возьмешь? Полежи малость, подожди, а я пойду подою коров, молока тебе принесу. Может, еще и выхожу тебя, беднягу, и ты разберешь, где правда, а где неправда. Взяв котелок, Мария вышла из погреба. Занималась заря. Коровы спокойно лежали рядом, пережевывая жвачку. Дружок выбежал из-за яблони. За ним, робко повиливая хвостом, шла белая щенная сука с тяжело опущенным животом и набухшими сосками. Мария узнала суку. Ее звали Дамкой, а принадлежала она казненной немцами Фене. - Иди сюда, Дамка! - сказала Мария. - Иди ко мне, собачка! Жива, значит, осталась? Ну так что ж? Оставайся с нами, место тебе найдется. Подставив котелок, она подоила коров, спустилась в погреб. Слегка приподняла голову раненого немца, сказала тихо: - Попей молока. Немец нехотя сделал два глотка, повторил: - Вернер Брахт. - Ну хорошо, я запомню твое имя, - сказала Мария. - Ты побудь тут |
|
|