"А.Закгейм. Соперник времени" - читать интересную книгу автора

стене вынырнула странная фигура и тихим, скрипучим голосом воскликнула:
"Подождите, Тихонький!" Это был совсем молодой человек, лет
сорока-пятидесяти, но его одутловатое лицо с глубокими морщинами и слегка
сгорбленный стан говорили о нездоровом образе жизни. На нем были уродливый
серый прорезиненный плащ с капюшоном образца середины прошлого века и
огромные неуклюжие сапоги. Странность его внешности усиливалась тем, что
он был буквально увешан часами. На обеих руках было надето по две пары
обычных механических часов. Такие же часы виднелись из-за голенища левого
сапога. Шею пересекал характерный оранжевый кабель гравихрона. И в
довершение всего на лбу в виде фероньерки был укреплен микротемпограф.
- Вы не помните меня? - спросил он с тревогой, и сквозь преждевременно
одряхлевшие черты проступило знакомое выражение.
- Помню. Здравствуйте, Ньютонцев.
Он учился в одной группе с моим сыном и уже тогда был странным.
Безусловно, крайне талантливый, он всегда был угрюм и нелюдим. Это было
время первого трансастрального маршрута, и весь курс целиком подал
заявления в экспедицию на Проксиму - весь, кроме Ньютонцева. А вскоре он
внезапно ушел из механического института и исчез. Даже милая девушка
Изольда Елисеева, по уши в него влюбленная, не знала, куда он делся, хотя
выплакала все глаза. И вот через двадцать семь лет он стоит передо мной.
- Тихонький, вы можете мне помочь? Это отнимет у вас несколько часов,
зато ваше имя навеки войдет в историю.
Слегка ошеломленный, я промычал что-то невнятное.
- Послушайте, Тихонький, вы должны мне помочь. Больше здесь нет ни
одного человека, на которого можно положиться. Умоляю вас, не спешите
считать меня сумасшедшим, выслушайте меня сначала. Но прежде обещайте
хранить мою тайну.
Его голос звучал так взволнованно, что я почему-то поверил ему и молча
кивнул. С неожиданной силой он схватил меня за руку и потащил за собой.
Через пять минут быстрой ходьбы под непрекращающимся дождем мы подошли к
маленькому спортивного типа вибролету.


Мы летели сквозь кромешную мглу куда-то через Заалайский хребет.
Работала машина безукоризненно, в такую турбулентную погоду она шла без
малейшей качки. Ньютонцев и не оглядывался на автопилот. Сгорбившись в
кресле, он говорил монотонным, тихим, но странно напряженным голосом,
который временами вдруг начинал звенеть.
- Я ненавижу современную жизнь. Я - человек прошлого века. И никто не
может меня понять, даже вы. Вы родились в 1960 году после рождества
Христова, а я - в 113 году новой эры. Но вы ассимилировались в этой новой
эре, а я - нет. И все-таки вы хоть смутно помните то время, по которому я
тоскую. И вы должны меня выслушать. Только не возражайте, не отвечайте мне
ничего. Дайте мне договорить до конца. Этот век... Осуществление заветных
мечтаний великих умов и светлых фантазий романтиков. Всеобщее счастье... А
я ненавижу ваше всеобщее счастье! Мечтаю жить в прошлом веке. Тогда только
и существовала истинная романтика. Потому что романтика не в том, чтобы
побеждать и покорять несчастную природу, которая не умеет сопротивляться.
Сто лет назад, когда человек рождался, никто не мог быть уверен, будет ли
он счастлив. За счастье приходилось бороться с враждебной толпой, которая