"Павло Загребельный. Разгон" - читать интересную книгу автора

Помогать думать? Помощники у Карналя не держались. Чувствовали свою
ненужность, бесполезность, не выдерживали двусмысленности и комичности
своего положения и уходили добровольно: расставания были мирными, часто даже
трогательными, но все-таки расставания.
Алексея Кирилловича подсунул Карналю Кучмиенко. Слово "подсунул" не
относится к литературным, но другого Карналь в данном случае подобрать не
мог.
Алексей Кириллович был невысокий, но и не низенький, не блондин, и не
брюнет, сложен будто бы и крепко, но и не слишком плотно, его возраст никто
бы не определил с первого взгляда. Почти все как у Карналя. Правда, у
академика была довольно густая шевелюра, а у Алексея Кирилловича уже что-то
предательски поблескивало на макушке, но он весьма удачно маскировал
преждевременную лысину. С первых же дней своего пребывания на шаткой и, да
позволено будет сказать, довольно неблагодарной должности он старался
завоевать доверие Карналя своею честностью и верностью. Ничего не скрывал,
никого не подпускал к академику, оберегал его от непрошеных гостей,
отбивался от попыток посягательства на время, мысли, личность своего ученого
бога, был жрецом в святилище Карналя и гордился этим.
Утреннее вторжение дерзкой корреспондентки в святыню не оказало на
Алексея Кирилловича ни малейшего впечатления. Видел и не такое. В иерархии
Алексея Кирилловича корреспонденты не возводились в высший ранг, особенно же
такие, как эта девушка. Поэтому он даже не сказал Карналю о той короткой
стычке, которая произошла в приемной. Дел было так много, что помощник мог и
забыть о каком-то там незначительном эпизоде, забыть, но не навсегда, ибо
это противоречило бы принципу честности, который исповедовался помощником
свято и безоговорочно.
Неделя или месяц прошли с того утра, когда смешная в своей дерзости
девушка добивалась свидания с академиком, сказать трудно, но можно со всей
определенностью утверждать, что прошло именно такое время, какого
заслуживало столь незначительное событие, и вот тогда Алексей Кириллович,
выбрав соответствующую минуту, когда, по его мнению, академику нужна была
умственная разрядка, своеобразная интеллектуальная кратковременная
передышка, небрежно проронил, что, мол, была тут одна корреспондентка,
которая добивалась, но это же несерьезно, поэтому он...
Карналь то ли услышал, то ли нет. Передышка для ума продолжалась один
лишь миг, его мозг уже жадно вгрызался в какие-то лишь ему одному ведомые
идеи. Академик взглянул на своего помощника как-то отсутствующе, точно на
неживой предмет, как бы на столб воздуха, посмотрел без выражения и даже
оскорбительно, но Алексей Кириллович не смутился таким отношением к своей
особе (ибо что такое личность там, где должен торжествовать долг?), он знал,
что непременно должен пробиться к Сознанию Карналя со своей информацией,
какой бы незначительной она ни была, в этом, собственно, и состояла, по его
мнению, первейшая обязанность всех помощников в мире, наивысшее их
назначение и оправдание самой этой профессии. Когда же у тебя есть цель, то
для ее достижения ты должен применять все известные тебе способы, а у
Алексея Кирилловича, как у человека, посвященного в тонкости тактического и
стратегического мышления, число способов было практически неисчерпаемо.
Правда, он не принадлежал к специалистам, скорее к дилетантам, поэтому часто
сама суть того или иного широко применяемого среди сотрудников Карналя
метода умственных упражнений не была ему понятна, он схватывал лишь что-то