"Корона мира" - читать интересную книгу автора (Макдуф Алекс)

Глава XII

Тарантийский королевский дворец гудел, как растревоженный улей. Правда, если взглянуть на некоторых его обитателей, то более точным сравнением была бы яма с гадюками. Если быть еще точнее, то не все, кто должен был знать о происшедшем, знали о нем, а еще больше было тех, кто ничего не должен был знать, но что-то слышал и теперь дал волю языку. Впрочем, это был вечный недостаток всех дворцов и даже тайных обителей.

Дело было вот в чем. В один день помощник начальника одной из королевских служб, месьора Тэн И, месьор Кангюй получил разом три важнейших донесения, и все как одно донельзя огорчительные.

Король Конан отбыл с многочисленной свитой и провожатыми подписывать тройственный договор между Зингарой, Аргосом и Аквилонией о разделе влияния на Закатном океане. Точнее, не о разделе, а об объединении означенных сфер.

Первые вести из Кордавы были добрые: с шумом и помпой, при небывалом стечении знатнейших и богатейших фамилий, Конан и Фердруго поставили подписи под договором меж Кордавой и Тарантией.

После грандиозного бала и приема в торжественной обстановке в прекрасную погоду все погрузились на корабли и отплыли курсом на Мессантию, где уже ждал Мило с двумя оставшимися частями договора. Тарантия уже готовилась встречать победителя, как вдруг…

Как вдруг сегодня утром на взмыленных конях явились гонцы из Мессантии. Донесения были скреплены личными печатями канцлера Публио и Троцеро, а также королей Фердруго и Мило. Эскадру в пути у берегов Зингары настиг ужасающий шторм.

Корабли разметало по океану, и многие еще не нашлись, но король Фердруго, милостью Митры, прибыл к месту назначения одним из первых. Вскоре добралось до Аргоса и судно с Публио и Троцеро. Не было только лучшего нефа Зингары — «Полночной звезды», а с ним и короля Конана. Монархи Зингары и Аргоса растерялись настолько, что даже подписали договор друг с другом, а теперь ломали голову, правильно ли они поступили: во-первых, Конан еще не приехал, значит, не слишком устраивающий обе стороны злополучный договор можно было и не подписывать. Во-вторых, Конан, опять-таки, еще не вернулся и мог быть очень недоволен, вернувшись, что подписание произошло без него.

Если говорить честно, Кангюй не понимал, что от него хотят.

Искать Конана в океане было прямой обязанностью союзников. При всем желании отправить на Океан флот из Тарантии он не мог, за отсутствием такового.

Предъявить гонцам живого и невредимого монарха было также не в силах Кангюя. Рассудительный гирканец попросил послов задержаться на денек, чтобы обдумать положение и принять меры, и, как оказалось, поступил мудро.

Все это было крайне не вовремя. Дело в том, что седмицей ранее, также поутру, обнаружилась пропажа. Исчезла жена находящегося все на той же «Полночной звезде» королевского поверенного Хорсы, графиня Этайн. Это было и вовсе сумасшедшее похищение. По всей вероятности, молодую женщину украли ночью, при этом через окно, запертое дубовыми ставнями. Окно находилось в двадцати локтях над землей в совершенно глухой внизу и почти гладкой стене, к тому же доступ к этому окну был только из внутреннего дворцового сада.

Впрочем, когда Кангюй лично осмотрел место происшествия, он обратил внимание не на зареванную служанку и не на герцога Аркадиуса, последним видевшего, как графиня покидала бал, а на книгу, упавшую на пол близ ложа, — сочинения Саллюстия Меранского о Закатном океане. Примечательным было не наличие книги — графиня Этайн по заслугам слыла женщиной умной и просвещенной, но глава, где она остановилась, — описание Шема, а точнее, Саббатеи и культа Золото- го Павлина.

Прошедший кхитайскую, туранскую и степную школы разведки и слежки, Кангюй считал, что равных им нет, и ошибся: адепты Золотого Павлина превосходили всех. У них был единственный недостаток, по которому можно было точно определить преступника: абсолютное совершенство разработанного плана и совершенное безразличие к сокрытию следов содеянного.

Приверженцы Золотого Павлина не опасались поимки: они работали не из выгоды, а за идею. Все деньги, даже когда саббатейцев использовали как наемников, шли секте.

Кангюй выглянул в окно: бегство вора через дверь вместе с жертвой он отверг напрочь. Поклонники Золотого Павлина никогда не шли напролом.

Под оконным проемом в довольно прочной каменной стене глубоко засел арбалетный болт, более напоминающий гарпун. От него к противоположной стене — а это было сорок локтей! — тянулся тонкий и на диво прочный трос.

Кангюй не стал доискиваться тех, кто потворствовал краже во дворце. Это было бесполезно. Саббатейцы действовали в одиночку либо только со своими. Привели собак. Те взяли след, который, как и следовало ожидать, привел к Хороту, на пристань.

Опытные ищейки, разумеется, нашли и тех, кто видел, как ночью отчаливала барка, и тех, кто видел, как она причаливала… По берегу пустили конную погоню, да было поздно. За ночь похитители сменили три судна, повернули в один из левых притоков реки и пересели на лошадей в одной глухой деревушке близ лесных массивов. Пока все это выясняли, пока искали след, они успели уйти за границу Офира.

Разумеется, Кангюй поднял на ноги тайных агентов в Офире, Кофе, Аргосе и Шеме. Зачем произошло похищение, было ясно, но где искать графиню?

На всякий случай направили депешу Мораддину, чтобы тот посодействовал по старой дружбе, хотя Немедии пользы в подписании договора не было, скорее один вред. Но на поиски нужно было время и время, а его не было…

Впрочем, нежданный визит аргосских гонцов не стал единственным в этот день. Сразу после полудня во дворец ворвалась кавалькада всадников на лошадях не менее взмыленных, чем лошади аргосских посланников. Каково же было удивление Кангюя, когда он услышал во дворе знакомый голос:

— Уважаемые, будьте столь любезны. Не соблаговолите ли вы сопроводить в конюшню этих измученных животных, поскольку мы едва их не загнали насмерть, что было бы превеликой жалости достойно, ибо торопились мы преизрядно.

Кангюй не знал, понял ли что-либо конюх, но он сам понял самое важное: это, как снег на голову, свалился пропавший вместе с «Полночной звездой» Хранитель Архива Путевых Карт Аквилонии — Евсевий, близкий друг короля.

— Месьор Евсевий! — Невысокий Кангюй в кожаных остроносых сапогах, шароварах и халате, смуглый, с узкими раскосыми глазами и мелкими острыми чертами лица степняка, выкатился по ступеням во двор. — Где месьор Конан?

— Вот за этим мы сюда и прибыли, почтеннейший! — С коня спрыгивал еще один друг короля — торговец шерстью из северной провинции — Темры — Бриан Майлдаф.

— Нет ли каких-либо вестей о Его Величестве из Аргоса или Зингары, любезный Кангюй? — осведомился Евсевий, которого столь непривычно было видеть небритым в течение, по меньшей мере, трех дней. Белая хламида его стала серой от дорожной пыли.

— Есть, но не весьма радостные, хотя и не безнадежные, да хранит короля Эрлик, — начал Кангюй. А после, уже прямо в терме, куда отправились все, включая послов и самого Кангюя, они поведали друг другу об известных им событиях. Гирканец не утаил и печальное известие о пропаже Этайн, что крайне опечалило Евсевия. Майлдаф сказал: «Прекрасную Этайн заточили в скверный сид? Тому, кто это сделал, скоро споет банши, пусть даже я не продам в Туран последнюю партию шерсти!»

Но горевать долго не приходилось. Найти K°нана было не в их силах, значит, требовалось отыскать Этайн. Но как?

В Темру, где находились дядя графини и ее двоюродные братья, Септимий и Кулан, пока не сообщили, чтобы не расстраивать престарелого Коннахта, да и чем они могли помочь?

Однако Евсевий мыслил иначе. При упоминании Кулана он сразу прекратил участие в довольно бесплодном разговоре, а потом остановил всех:

— Стойте! Кулан мог бы помочь, но он еще молод и далеко от нас. Никто не додумался позвать сюда Озимандию?

Все замолчали пристыженно, хотя старого волшебника здесь близко знал кроме Евсевия один лишь Майлдаф. Удивительным было иное: почему маг сам не предложил свои услуги?

Немедля послали за Озимандией, и тот явился.

— Так, — прокаркал, входя в зал с бассейном, первый ученый Аквилонии. — Месьор Евсевий, месьор Майлдаф, месьоры Полагмар, Сотти, принц Конти и месьор Кангюй. Безмерно рад вас видеть.

— Не знаю, что вызвало у вас столь безмерную радость, почтенный, — тут же отозвался горец, — но мы-то здесь вовсе не ликуем!

— Откуда он нас знает? — недоуменно спросил у градоначальника принц Конти.

Многоопытный аргосец только плечами пожал.

— Да вот уж знаю, — заухал совой Озимандия. Так он смеялся. — Знаю и то, зачем вы тут собрались. Можете мне ничего не говорить: о том, что похитили прекрасную Этайн, я знаю. О том, что пропал король, с самого утра судачит вся кухня и скрипторий. Я об этом подумал. Магия здесь бессильна, ибо король исчез без ее участия. Расстояния слишком велики, а времени терять нельзя. Выход остается один.

— Какой? — возопили все как один, вскакивая, даже тихая вода в бассейне всколыхнулась.

— Черный дракон Диармайда! — провозгласил волшебник.

— Так ведь перстень-то у Конана! — заорал Майлдаф.

— Перстень у Конана, но я пока что жив, — спокойно изрек Озимандия. — Заклинания я не забываю, даже если они мне не пригождаются.

— А обет? — усомнился Евсевий. Несмотря на суету, он уже успел побриться и теперь по привычке скреб бороду от волнения.

— Обет — не заклинание! — авторитетно заявил старый колдун. — Что тебе дороже, Евсевий: друг или клятва?

— Правда, — просто ответил аквилонец.

— Вот именно! — торжествующе изрек Озимандия. — А правда сейчас в том, что я использую дракона для благого дела. Он бы и сам согласился нам помочь, да только не знает ничего о случившемся. Но хватит рядиться, — строго добавил волшебник. — Я вызвал змея. Он прилетит ночью, сядет на крышу дворца. Месьор Кангюй, проследите, чтобы лишних к полуночи там не было. И готовьте большую корзину. Сидеть у дракона на спине, держась за гребень, мне не по годам.

Вечером, когда все было уже готово и немного ошарашенный Кангюй распорядился выстроить воздушный ковчег по немедленно составленным Озимандией и Евсевием чертежам, во дворец явился третий гонец. К почтенному собранию, коротавшему время до полуночи за ужином — рядом с Майлдафом за столом сидела прелестная золотоволосая юная дама, почти ни слова не понимающая по-аквилонски, — ввели молодого человека с лютней в потертом дорожном плаще. Это был Меццо.

— Графиня Этайн послала меня к месьору Кангюю, дабы я вручил ему этот перстень и передал со слов графини ее просьбу, — заявил музыкант, державшийся со спокойным достоинством в присутствии титулованных особ, и поклонился, протягивая перстень гирканцу.

— Это перстень Этайн, — подтвердил Кангюй. — Подарок Тэн И… Рассказывай, — приказал он.

— Я Меццо из Мерано, школяр… — начал молодой человек.

Вскоре о судьбе графини знали все.

— У нас нет оснований тебе не верить хотя бы потому, что ты два года был в Бельверусе. Кроме того, о тебе мои осведомители ни разу не упоминали, — заявил Сотти. — Будь спокоен: если бы ты был в чем-то замешан, я бы это знал.

— Не сомневаюсь, — парировал юноша. — Вы предпримете что-нибудь для ее спасения?

— Несомненно, любезный, — ответил Евсевий. — Мы бы подвергли сомнению каждое ваше слово, если бы не перстень — его и вправду нельзя снять, не зная секрета, — и если бы не ваша страстность. Я понимаю вас: тот, кто видел Этайн, редко остается спокоен.

— Я не видел ее, я же сказал, — впервые улыбнулся Меццо: лицо его осветилось внутренним светом. — Я только слышал, как она играет, поет и говорит.

— Погодите, — прервал этот диалог маг Озимандия. — Графиня Этайн в безопасности, пока Конан считается пропавшим: им просто не с кем торговаться! Но наша главная цель — отыскать короля. Черный дракон сегодня в полночь возьмет курс на Закатный океан. Если кто-то против, убейте меня, но дракон будет повиноваться лишь моим приказам. После же, минуя Мессантию, мы отправимся прямиком в Восточный Аргос, на те самые виноградники. Месьор Меццо, вы разбираетесь в картах? — вопросил волшебник тоном почтенного, но строгого наставника.

— В Бельверусе я изучал землеописание… — начал Меццо, разом почувствовавший себя, будто перед ученым наставником.

— Довольно, — сухо заметил Озимандия. — Значит, найдете место безошибочно. Кто еще хочет добавить что-либо?

Воцарилось молчание. Резкая перемена в тоне Озимандии удивила всех. В старике словно проснулся и воспрянул прежний, малоизвестный им Озимандия, великий маг горы Дол Улад, служитель Седьмого Круга, повелитель дракона, в одиночку ведший тайную борьбу с всесильной кастой предавшихся тьме мудрецов, и этот прежний Озимандия брал дело в свои руки. Возражать ему казалось самонадеянным и глупым. Следовало слушать и выполнять его приказы для собственной пользы. Такое же впечатление производил на людей Конан.

— До полуночи отдыхайте. Дракон будет вовремя. Не волнуйтесь, сейчас он достаточно силен, чтобы забрать всех.

Победно сверкнув колдовским огнем своих очей, Озимандия поднялся и величественно вышел из покоя: высокий, худой, властный, в белой тоге.

— Мне почудилось, — шепнул Евсевий барону Полагмару, — что с нами говорил сам Эпимитриус!

— Воистину! — отозвался гандер. — Если это и обман, я рад обмануться!

Такого Тарантия не помнила со времен мятежа Арпелло, когда король Конан изволил сойти на стену дворца с летучей твари, вытащенной неизвестно откуда чернокнижником Пелиасом. Но тогда событие произошло при великом стечении народа на площади перед дворцом. Ныне же крылатый гость явился под черным плащом ночи.

Все, кроме Майлдафа, Евсевия и Озимандии, невольно отступили на несколько шагов и втянули головы в плечи, когда черный дракон, чуть слышно шелестя кожистыми крылами, камнем упал будто бы прямиком со звезд на крышу дворца.

Змей был великолепен. Черная блестящая чешуя, голова длиной в два локтя, с единым загнутым назад рогом на лбу, полная клыков пасть, жесткий колючий гребень от головы до хвоста, широкие гибкие крылья, красноватый немигающий змеиный зрак, могучие трехпалые лапы с когтями в три локтя и длинный гибкий хвост. Размах крыльев ящера достигал девяти локтей, от головы до кончика хвоста дракон вытягивался локтей на двенадцать. За два года змей не изменился, только на левой лапе Евсевий приметил новый шрам.

Кангюй сомневался, выдержит ли крыша, но крыша выдержала.

Озимандия, приветствую тебя! — зазвучал глубокий печальный голос, приходящий не от ушей, но из недр сознания. Дракон мерно покачивал головой из стороны в сторону, приоткрыв пасть, быстро пробуя воздух длинным раздвоенным языком. Но голос шел не из пасти. Звука вовсе не было. Дракон говорил мыслями.

— Когда заклятие достигло меня, я понял, что именно ты призываешь меня к себе. У вас беда?

— Да, — ответствовал старик. — Иначе я не нарушил бы данный мной обет. В пуще исчез король Конан. Я прошу тебя помочь его найти.

— Охотно. Но почему король Конан не воспользовался предоставленным ему даром? — вопросил змей.

— Ты же знаешь Конана, — вмешался Майлдаф. — Он никогда не будет ни о чем просить, если считает, что справится сам. Наверно, решил приберечь перстень для еще худшего случая, а может, и вовсе про него забыл.

— Похоже, — изрек дракон. — Я опять должен тащить корзину? Ладно. Кто полетит?

— Я, — начал перечислять Озимандия, — Евсевий, Майлдаф, эти двое знатных аргосцев — принц Конти и месьор Сотти, барон Полагмар…

— Он тоже? — В голосе дракона послышалось сомнение. Внушительные пропорции барона были тому несомненной причиной.

— Да, — твердо сказал маг. — Ты достаточно силен, чтобы вынести всех нас.

— Все? — осведомился дракон.

— Нет. Я тоже полечу, — сказал Меццо. Он явно побаивался дракона, но ему почти удалось это скрыть.

— Он покажет нам дорогу, — пояснил Озимандия. — Похитили женщину, которая по-своему дорога многим из нас, — племянницу Коннахта. Юноша знает, где она.

— Хорошо, — ответил дракон, хотя Меццо не выглядел таким уж юношей. — Я, кажется, знаю, где ее муж.

— Хорса?! — В один голос изумленно вскричали Евсевий и Майлдаф. — Разве он с Тэн И не остался на нефе?

— Не знаю, где находится тот корабль, о котором вы упоминаете, но мне доподлинно известно, что эти два человека сейчас пребывают на Зеленом острове.

— На Зеленом острове? — На этот раз вместе с Евсевием пришла пора удивляться Озимандии, Сотти и Конти.

— Именно там, — промолвил дракон. — О них рассказывал Сулраэну Песнопевец, и Сулраэн сам видел их там.

— А кто эти достойные люди? — немедленно спросил горец.

— Садитесь в корзину, — изрек дракон. — Если время вам столь дорого, как вы говорите, побеседовать мы сможем и по дороге. Кстати, к твоему сведению, мой любезный, горец, — обратился змей лично к Бриану, — это вообще не люди. Хотя и в высшей степени достойные…

Итрун, королеве Народа Холмов, спящей ныне под присмотром горюющей Грайне в покоях графини Этайн, даже не снилось, что в это время Бриан Майлдаф несется с быстротой ветра в ночных небесах и запросто разговаривает с великим черным драконом.