"Николай Задонский. Последние годы Дениса Давыдова " - читать интересную книгу автора - А продлят ли?
- Продлят. Время мирное. Наполеон под караулом. Войны как будто не предвидится... Денис Васильевич так и поступил. Занялся пока приведением в порядок своих партизанских записей. А поближе к весне решил съездить в Денисовку. Надо же сестре помогать. Как-то днем к нему неожиданно заехал Вяземский. - Собирайся к Василию Львовичу. Приказано доставить тебя живым или мертвым. - А что там такое? - Получены стихи молодого Пушкина, которые привели, говорят, в восторг старика Державина... - Любопытно! Стало быть, желает дядюшка Василий Львович лаврами племянника плешивую голову прикрыть! - Похоже, что так. Но есть и другая новость... Жуковский объявился! - Как? Откуда? Где же он? - Прибыл вчера ночью из тульского своего поместья. Остановился у Василия Львовича. - Ну, так едем скорей, едем!.. Василий Львович Пушкин жил на Старой Басманной, в большом одноэтажном деревянном доме. Просторный кабинет хозяина, недавно разграбленный французами, не блистал роскошью обстановки, зато на столе и на особых тумбочках стояло множество мраморных и бронзовых статуэток, а огромные старинные шкафы были набиты книгами и журналами. Когда Вяземский с Давыдовым вошли в кабинет, там, кроме хозяина и Андреевича, душевно и радостно обнял его и, припомнив строки своего недоработанного и неотосланного послания к нему, произнес: Жуковский, милый друг! Долг красен платежом: Я прочитал стихи, тобой мне посвященны; Теперь прочти мои, биваком окуренны И спрысканны вином! Давно я не болтал ни с музой, ни с тобою, До стоп ли было мне? Но и в грозах войны, еще на поле бранном, Когда погас российский стан, Тебя приветствовал с огромнейшим стаканом Кочующий в степях нахальный партизан! Жуковский, добродушно улыбаясь, положил ему руку на плечо и заметил мягко: - Ты не меняешься, милый Денис! Все такой же кочующий партизан! - Нет, брат, начал приобретать невольную оседлость, - с легким вздохом отозвался Давыдов. - Да что обо мне говорить! Поведай, чем нас порадуешь, любимец муз? - Покайся, отче, - подхватил шутливо Вяземский, - сколь много наготовил греховной ереси, сиречь литературной всячины? - Да прочитал бы что-нибудь новенькое, - добавил Давыдов. - Ей-богу, |
|
|