"Николай Задонский. Последние годы Дениса Давыдова " - читать интересную книгу автора

- А продлят ли?
- Продлят. Время мирное. Наполеон под караулом. Войны как будто не
предвидится...
Денис Васильевич так и поступил. Занялся пока приведением в порядок
своих партизанских записей. А поближе к весне решил съездить в Денисовку.
Надо же сестре помогать.
Как-то днем к нему неожиданно заехал Вяземский.
- Собирайся к Василию Львовичу. Приказано доставить тебя живым или
мертвым.
- А что там такое?
- Получены стихи молодого Пушкина, которые привели, говорят, в восторг
старика Державина...
- Любопытно! Стало быть, желает дядюшка Василий Львович лаврами
племянника плешивую голову прикрыть!
- Похоже, что так. Но есть и другая новость... Жуковский объявился!
- Как? Откуда? Где же он?
- Прибыл вчера ночью из тульского своего поместья. Остановился у
Василия Львовича.
- Ну, так едем скорей, едем!..
Василий Львович Пушкин жил на Старой Басманной, в большом одноэтажном
деревянном доме. Просторный кабинет хозяина, недавно разграбленный
французами, не блистал роскошью обстановки, зато на столе и на особых
тумбочках стояло множество мраморных и бронзовых статуэток, а огромные
старинные шкафы были набиты книгами и журналами.
Когда Вяземский с Давыдовым вошли в кабинет, там, кроме хозяина и
Жуковского, никого еще не было. Давыдов, давно не видевший Василия
Андреевича, душевно и радостно обнял его и, припомнив строки своего
недоработанного и неотосланного послания к нему, произнес:

Жуковский, милый друг!
Долг красен платежом:
Я прочитал стихи, тобой мне посвященны;
Теперь прочти мои, биваком окуренны
И спрысканны вином!
Давно я не болтал ни с музой, ни с тобою,
До стоп ли было мне?
Но и в грозах войны, еще на поле бранном,
Когда погас российский стан,
Тебя приветствовал с огромнейшим стаканом
Кочующий в степях нахальный партизан!

Жуковский, добродушно улыбаясь, положил ему руку на плечо и заметил
мягко:
- Ты не меняешься, милый Денис! Все такой же кочующий партизан!
- Нет, брат, начал приобретать невольную оседлость, - с легким вздохом
отозвался Давыдов. - Да что обо мне говорить! Поведай, чем нас порадуешь,
любимец муз?
- Покайся, отче, - подхватил шутливо Вяземский, - сколь много наготовил
греховной ереси, сиречь литературной всячины?
- Да прочитал бы что-нибудь новенькое, - добавил Давыдов. - Ей-богу,