"Виталий Забирко. Жил-был кудесник" - читать интересную книгу автора

Она оставила туфли в прихожей, словно собираясь вернуться. И они стояли
там, брошенные, никому не нужные; пока однажды кто-то из гостей, уходя
домой в ненастную погоду, не попросил их для своей жены - мол, она сейчас в
новых французских и боится, что её туфли пострадают от воды. И Он разрешил.
Но при этом на душе у Него было пусто и больно, будто Он отдал хрустальные
золушкины башмачки.
Такую же пустоту и боль Он испытывал каждый раз, когда проходил по
каштановой аллее. А в дождь Он там вообще не ходил...

"Да, - подумал я, - о её туфлях я совсем забыл. А вот аллею помню.
Нет, уже не бередят душу воспоминания, когда я иду по этой аллее, но
настроение непроизвольно настраивается на тихую ностальгическую грусть,
хотя каштаны давно вырубили и на их месте посадили берёзы. А вот "ячеистая
под шоколад" плитка осталась, но теперь никто не даст её насечкам такое
сравнение. Исчез плиточный шоколад с прилавков..."
Я взял несколько блокнотных листочков.

...Состав подали на перрон за полчаса до отправления поезда, и Они
чуть ли не первыми вошли в вагон. Зашли в купе, Он задвинул дверь, сели. В
зеркале на двери отражалось ещё одно купе, и там тоже сидели двое. Он обнял
Её и стал целовать. За ухом, в щёку, в подбородок. Едва касаясь губами, Он
ощущал горьковатый привкус хвои. Духи Ему не нравились, впрочем, Ей тоже.
Поцеловать в губы Он Её не успел. Зеркальное купе резко, со стуком
въехало в стену, и в дверном проёме возникла женщина с раскрасневшимся
энергичным лицом. Не обращая на Них внимания, она поставила на сидение
тяжёлую объёмистую сумку и что-то крикнула по коридору в конец вагона.
Через мгновение к первой женщине присоединилась вторая, мальчик лет шести с
автоматом, мальчик лет трёх с мизинцем в носу и ещё несколько чемоданов и
сумок. Мальчишка с автоматом сразу забрался на верхнюю полку, и малыш тут
же захотел к нему. Его подсадили, и он, усевшись рядом с братом, стал
пускать ртом пузыри, вполне довольный собой. Женщины о чём-то посовещались
и вышли, приказав обоим мальчишкам не свалиться.
Тогда Он повернулся к Ней и, наконец, поцеловал в губы.
- Не развращай несовершеннолетних, - прошептала Она.
Сверху, свесившись с полки, на Них долгим изучающим взглядом смотрел
старший мальчишка.
- Я пойду, - сказал Он.
- Да, иди.
Он вышел на перрон и подошёл к окну Её купе. Окно было пыльным, и Ему
вдруг захотелось написать на нём пальцем: "ЛЮБЛЮ".
Она постучала по стеклу с той стороны, махнула рукой - иди. Он
улыбнулся, показал на часы - ещё двадцать минут. И именно в этот момент Он
понял, что это ВСЁ.
Он протянул было руку, чтобы наконец-то написать признание, но вместо
этого махнул ладонью, повернулся и пошёл прочь. Не оглядываясь, быстрым
шагом вошёл в здание вокзала, вышел на площадь.
Было ясное прохладное утро. Двадцать седьмое мая.
Он глубоко вздохнул, но не почувствовал ни облегчения, ни боли.
Ничего. Пустота.
...Больше Они никогда не встретились.