"Виталий Забирко. За морями, за долами, за высокими горами..." - читать интересную книгу автораглаза, но они все почему-то разбежались во все стороны, тенями попрятавшись
между камней. - Ну, я так не играю, - обиделся он и встал. Растопленный снег ручейками сбежал с одежды и собрался лужицей у ног. Запрокинув голову, Родион посмотрел на серо-желтое, пятнами, небо, на неяркое, рассыпающееся искрами, как бенгальский огонь, солнце и подмигнул. Хотел еще поребячиться, крикнуть солнцу нечто детско-восторженное... как вдруг всей спиной ощутил толчок. Мягкий плотный удар живой теплоты. Причем, не проста биосферы, а жилья или чьего-то логова, тут, прямо за перевалом, чуть в сторону от вершины. Тепла живого присутствия. Он обернулся, постоял немного, прислушался, примерился к нему, оценил и пошел прямо на него, уже собранный и серьезный, как и полагается разведчику. Сразу же за отрогом открывался вид в межгорье: внизу, наверное, была долина - оттуда как из духовки ударило в грудь теплом жилья, - но видно ее не было. Закрывали широкие каменные террасы. Осторожно, чтобы не вызвать осыпи, он начал спускаться и, обогнув одну из скал, увидел самый настоящий, изумрудно-зеленый, с разноцветными кляксами цветов альпийский луг. В левом углу долины под отвесной скалой стояла хижина, перекошенная, сколоченная из чего попало, но все-таки самая что ни на есть реальная хижина, а не каменное логово какой-нибудь местной студенистой твари. А рядом с ней паслась обыкновенная земная корова. Пегая буренка с девичьими ресницами. Форпост... От неожиданности Родион остановился, екнуло сердце, он сразу же ошалел - сорвал с себя рюкзак, бешено завертел его за лямки вокруг себя и покатился вниз, прямо на корову, со скоростью экспресса. Бедное животное перестало жевать и недоуменно уставилось на Родиона; а когда он налетел Родёмная моя животина! - со смехом повалил ее на землю и заорал: - Буренушка-коровушка, кормилица-матушка! Дай напиться молока, милая ты ладушка! "Кормилица-матушка" взревела дурным голосом, завращала глазами и замолотила по воздуху копытами. Родион захохотал, отпустил ее, и она, вскочив, ужасным аллюром, вскидывая ноги на все стороны света, отбежала на безопасное расстояние и оттуда уставилась на него. Тронутый на мою голову, всем своим перепуганным видом говорила она, страшно сопя. Родион еще сильнее расхохотался. Сзади тихо скрипнула дверь, но он услышал, перестал смеяться и обернулся. Из хижины вышел поджарый, темнокожий, совершенно лысый мужчина в страшных лохмотьях. Он сощурился, безразлично посмотрел на Родиона, корову, привычным жестом подтянул повыше, до голого пупка, рвань брюк и, вытащив из кармана молоток, сошел с крыльца. У стены хижины валялась груда упаковочных ящиков, он не торопясь подошел к ним, выбрал один и принялся не спеша его разбивать. Улыбка сползла с лица Родиона. Что-то, что-то здесь не так... Хижина из каких-то обломков, старых, погнутых пластметаллических листов, сбитых досками; без окон; дверь была когда-то крышкой огромного контейнера с остатками надписи "...eat Corp oration", и сам хозяин, худой босой человек в рваных обтрепанных брюках и без рубашки. Родион поднялся с земли и, машинально отряхиваясь, подошел к нему. - День добрый, - сказал он. Человек не ответил. Он развернул ящик раз, другой, примерился и ударил. Родиона он словно не замечал. |
|
|