"Виталий Забирко. За морями, за долами, за высокими горами..." - читать интересную книгу автора

глаза, но они все почему-то разбежались во все стороны, тенями попрятавшись
между камней.
- Ну, я так не играю, - обиделся он и встал. Растопленный снег ручейками
сбежал с одежды и собрался лужицей у ног. Запрокинув голову, Родион
посмотрел на серо-желтое, пятнами, небо, на неяркое, рассыпающееся искрами,
как бенгальский огонь, солнце и подмигнул. Хотел еще поребячиться, крикнуть
солнцу нечто детско-восторженное... как вдруг всей спиной ощутил толчок.
Мягкий плотный удар живой теплоты. Причем, не проста биосферы, а жилья или
чьего-то логова, тут, прямо за перевалом, чуть в сторону от вершины. Тепла
живого присутствия.
Он обернулся, постоял немного, прислушался, примерился к нему, оценил и
пошел прямо на него, уже собранный и серьезный, как и полагается разведчику.
Сразу же за отрогом открывался вид в межгорье: внизу, наверное, была
долина - оттуда как из духовки ударило в грудь теплом жилья, - но видно ее
не было. Закрывали широкие каменные террасы. Осторожно, чтобы не вызвать
осыпи, он начал спускаться и, обогнув одну из скал, увидел самый настоящий,
изумрудно-зеленый, с разноцветными кляксами цветов альпийский луг. В левом
углу долины под отвесной скалой стояла хижина, перекошенная, сколоченная из
чего попало, но все-таки самая что ни на есть реальная хижина, а не каменное
логово какой-нибудь местной студенистой твари. А рядом с ней паслась
обыкновенная земная корова. Пегая буренка с девичьими ресницами.
Форпост... От неожиданности Родион остановился, екнуло сердце, он сразу
же ошалел - сорвал с себя рюкзак, бешено завертел его за лямки вокруг себя и
покатился вниз, прямо на корову, со скоростью экспресса. Бедное животное
перестало жевать и недоуменно уставилось на Родиона; а когда он налетел
вихрем - отпрыгнуло в сторону. Но Родион успел поймать ее за холку -
Родёмная моя животина! - со смехом повалил ее на землю и заорал: -
Буренушка-коровушка, кормилица-матушка! Дай напиться молока, милая ты
ладушка!
"Кормилица-матушка" взревела дурным голосом, завращала глазами и
замолотила по воздуху копытами. Родион захохотал, отпустил ее, и она,
вскочив, ужасным аллюром, вскидывая ноги на все стороны света, отбежала на
безопасное расстояние и оттуда уставилась на него.
Тронутый на мою голову, всем своим перепуганным видом говорила она,
страшно сопя. Родион еще сильнее расхохотался.
Сзади тихо скрипнула дверь, но он услышал, перестал смеяться и обернулся.
Из хижины вышел поджарый, темнокожий, совершенно лысый мужчина в страшных
лохмотьях. Он сощурился, безразлично посмотрел на Родиона, корову, привычным
жестом подтянул повыше, до голого пупка, рвань брюк и, вытащив из кармана
молоток, сошел с крыльца. У стены хижины валялась груда упаковочных ящиков,
он не торопясь подошел к ним, выбрал один и принялся не спеша его разбивать.
Улыбка сползла с лица Родиона. Что-то, что-то здесь не так... Хижина из
каких-то обломков, старых, погнутых пластметаллических листов, сбитых
досками; без окон; дверь была когда-то крышкой огромного контейнера с
остатками надписи "...eat Corp oration", и сам хозяин, худой босой человек в
рваных обтрепанных брюках и без рубашки.
Родион поднялся с земли и, машинально отряхиваясь, подошел к нему.
- День добрый, - сказал он.
Человек не ответил. Он развернул ящик раз, другой, примерился и ударил.
Родиона он словно не замечал.