"Игорь Забелин. "Кара-Сердар" (Научно-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

в которой мы, приступив к хроноскопическим исследованиям на Мангышлаке,
довольно быстро приходим к неожиданным выводам, опровергающим точку зрения
Евгения Варламова

На Мангышлаке, в Тущебеке. уже шла своя, по-экспедиционному налаженная
жизнь, и в лагере мы не застали никого, кроме дежурного, колдовавшего у
примусов.
Готовясь к вылету на Мангышлак, я запасся комплектами аэрофотоснимков
Каратау, крупномасштабными картами и еще в Москве пришел к выводу, что
некоторые детали рельефа вполне могут быть следами человеческой
деятельности.
С визуального - с помощью вертолета - обзора Западного Каратау мы с
Березкиным и решили начать. И когда мы высоко поднялись над Западным
Каратау, он представился нам... - как бы поточнее выразиться? -
компактным, монолитным, единым... Я бы даже сказал внутренне собранным.
Сверху Каратау открылся нам как некая индивидуальность в ландшафте, причем
резко выраженная. И тогда, во время полета, мне пришла в голову несуразная
мысль, мысль о... портретном сходстве Каратау и Кара-Сердара!
Мне требовалось холодное омовение, мне требовался дружеский щелчок
Березкина, чтобы обуздать так далеко уведшую меня фантазию, но, к
величайшему моему удивлению, он совершенно серьезно сказал:
- И правда, есть что-то общее. - Сказал так, словно действительно может
существовать портретное сходство между горным хребтом и человеком!
Березкин протиснулся в кабину пилотов, а когда вернулся, любезно сообщил,
что мы летим к картушу. Он при этом извинился, что не посоветовался
предварительно со мной, но я, конечно, не возражал.
С картушем провозились долго. Мы показали и пилотам почти все относящиеся
к делу египетские кадры, поделились кое-какими соображениями и, как
обычно, обрели себе преданных друзей и помощников.
Мы не скрыли и тайной надежды связать дела египетские с делами
мангышлакскими, и все впятером напряженно следили за экраном. А хроноскоп
"бузил", - увы, не подберу более точного слова.
(Я ничего не сказал о задании, но, по-моему, все ясно: мы пытались
установить, существует ли тождество личности, вписавшей свое имя в картуш
фараона в Египте, с личностью, то же самое проделавшей на Мангышлаке.)
Хроноскоп не капризный прибор, но всякий аппарат, типологически сходный с
хроноскопом, дает ответы категорические - "да" или "нет". А различные
"вероятно", "не исключено", "можно предположить" и так далее по существу
исключаются, и теперь свое "отношение" к заданию хроноскоп выражал отказом
интерпретировать материал.
А внешне все выглядело следующим образом. Мы сначала воспроизвели на
экране молодого сильного египтянина, уверенно вычерчивающего по штукатурке
свое имя - Ибрагим. Понятно, что хроноскоп не мог определить ни
национальности "египтянина", ни цвета его кожи. Аппарат установил лишь
одно: арабскую вязь в гробницах Деир-эль-Бахри выводила не рука
писца-профессионала, а рука хотя решительная и твердая, но не привыкшая к
письму.
Здесь же, на Каратау, хроноскоп показал изображение немолодого и
несильного человека, но при характеристике надписи "Кара-Сердар"