"Леонид Юзефович. Песчаные всадники (Повесть) [B]" - читать интересную книгу автора

внезапно вынырнув из глубины степей, как дух из бездны.
Тогда-то и появилась при штабе Романа Федоровича снежно-белая кобыла
Манька. Цырен-Доржи лично за ней присматривал. При переходах на кобылу
клали седло, взнуздывали, подвязывая уздечку, но никто никогда на нее не
садился. Резухинского казака, спьяну взгромоздившегося ей на спину, Унгерн
пристрелил тут же. Невидимый, ехал на Маньке сам Великий Белый Старец -
Саган-Убугун, покинувший свое уединение у горного озера, чтобы привести
войско вана к победе.
Под копытами коней и верблюдов, под колесами обоза степь дымилась
летучим июльским прахом, знойное марево обволакивало горизонт. Азия жарко
дышала в затылок.
Двигались на север.
Тесня отряды самообороны, захватили улус Цежей, станицу
Атамано-Николаевскую, вышли на Мысовский тракт. 31 июля Унгерн увидел
вдали заросшие камышом низкие берега Гусиного озера - до Верхнеудинска
оставалось восемьдесят верст.
А двумя днями раньше Ергонов, уводя с собой мобилизованных, покинул
Хара-Шулун.


Стол, тумбочка, полки с посудой в доме у Больжи покрыты были клеенкой
с одним и тем же рисунком: квадраты, а в них два ананаса на блюде - целый
и разрезанный на дольки. Десятки ананасов. Видимо, купили по случаю рулон
этой клеенки и застелили все, что можно.
- Вот мы с тобой чай пьем, - говорил Больжи. - Я тебя спрашиваю: что
это? Ты говоришь: чай. Правильно, чай. И пьешь его как чай. Потому что ты
человек. Для тебя чай - чай. А если дать чашку с чаем счастливому из рая,
он скажет: это гной. Дать несчастному из ада, он скажет это божье питье...
Когда Жоргал домой вернулся, он чай так пил, будто сейчас из ада вышел. А
отец уже мертвый был. Жоргал его мертвого на седле привез... Ты пей чай!
Хороший чай, индийский. Зять из Улан-Удэ привез. Тут не купишь...
Обещанный бурхан представлялся мне то в виде золоченого божка, у
которого за ушами, как жабры, темнеют просверленные отверстия, куда
вдевается шнурок; то осколком черного метеоритного металла с припаянной
серебряной петелькой - опять же для шнурка. Ведь амулеты появились гораздо
раньше, чем нагрудные карманы. И когда Больжи положил передо мной
маленький шелковый пакетик с обмахрившимися краями, я испытал сильное
разочарование.
- Саган-Убугун. - Больжи осторожно обвел мизинцем изображение
скрюченного лысого старичка с палкой. - Сам Унгерн его на груди носил...
Он говорил "Унгэр".
- Такой же, что ли? - спросил я.
- Зачем? Этот самый... Почему, думаешь, его убить не могли?
- Но Унгерна же расстреляли!
- О! Это потом, - снисходительно улыбнулся Больжи.
Я вежливо попытался выяснить, как он представляет себе действие
амулета. Так сказать, механику волшебства. Что, собственно, происходит,
если этот пакетик повесить на шею или положить в нагрудный карман? Огибает
ли пуля владельца амулета, или не долетает до него, или, может быть, не
причиняет ему вреда? На саму пулю действует волшебная сила или на того,