"Леонид Юзефович. Песчаные всадники (Повесть) [B]" - читать интересную книгу автора

кто ее посылает? Возможен был и такой вариант: что-то случается не с пулей
и не со стрелком, а с оружием. Например, перекос патрона в патроннике.
Больжи тут же понял, что меня интересует. Бурхан, объяснил он,
останавливает пули в воздухе, и они падают на землю.
- Так раньше было, - добавил Больжи.
Амулет, сберегавший от пули пятьдесят лет назад, теперь мог и не
подействовать, потому что все изменилось в мире, сама жизнь стала другой.
На стене висела репродукция васнецовской "Аленушки" в багетовой раме.
Снизу в раму вставлены были фотокарточки родственников Больжи. Казалось,
что Аленушка печально склоняет голову над их круглыми узкоглазыми лицами.
- Дочка моя. - Привстав, Больжи указал на фотографию милой
улыбающейся девушки. - Сэсэк зовут. За русского замуж вышла, в Улан-Удэ
живут. Один внук родился - чистый русский. Другой родился - чистый бурят.
Макароны любят. - Он засмеялся. - Пустая еда... А это Жоргал. Лицом на
меня похож. Ты думал, это я, да? Нет, Жоргал. Он сильный был, потому что
макароны не ел, мясо любил.
В ту ночь, когда вернулся Жоргал и привез тело отца, шел дождь -
небесный верблюд открыл пасть, слюна его с шумом пролилась на землю,
заглушила топот коня, смыла след. Никто не видел, как приехал Жоргал, и
мать строго наказала Больжи никому об этом не говорить.
Больжи был маленький, не понимал, что брат убежал из отряда Ергонова.
...Они уже соединились с главными силами, уже ходили в атаку на
Гусиноозерский дацан, где укрепился батальон красных, и тогда отец сказал:
- Сегодня ночью ускачем домой. Зачем нам с ними воевать?
Жоргал не хотел домой, хотел драться, все равно с кем, лишь бы саблей
махать - молодой был, смерти не боялся, но отец пригрозил, что выкуп за
невесту не даст. Пришлось ехать. Однако далеко не уехали. Версты через две
их перехватил казачий разъезд из ергоновской сотни, опознал и доставил к
палатке Унгерна.
Тот еще не спал, сидел у костра, читал книгу.
- Почему, аба, ты не хочешь воевать с красными за нашу веру? -
спросил он.
Отец тоже спросил:
- А какая твоя вера?
- Такая же, как и у тебя. Желтая вера, Ширахаджин.
- Нет, - сказал отец, - наша вера такая: овечья, баранья, лошадиная
вера. Траве молись, воде молись. Немного ламе молись. Тарасун варишь, на
бурхан побрызгай. Ружье - не наша вера. Отпусти нас домой!
- Глупый старик! - закричал Унгерн. - Возвращайся в свою сотню. - И
ударил его книгой по щеке.
Тогда отец прыгнул в седло и поскакал прямо в степь. Жоргал хотел
скакать следом, но его скрутили, сели на плечи. Унгерн взял у часового
винтовку, выстрелил и попал отцу в затылок. А Жоргалу дал бумажку в десять
янчанов - китайских рублей, сказав:
- Зарой его.
Жоргал взял деньги и пошел. Отец уже умер. Пуля пробила ему шею
насквозь - в затылок вошла, у кадыка вышла. Жоргал сидел над отцом, пока
все не уснули, потом отвязал своего коня, подобрал тело и ускакал в
Хара-Шулун.
Весь день отец лежал в юрте, под кошмой. Больжи видел у него на шее