"Зиновий Юрьев. Часы без пружины" - читать интересную книгу автора

так и полетел вверх тормашками, мать ее за ногу, этот ДИР^ИЙ
день.
Но Вера, Верка-то ни при чем. Осторожно, почти на цыпоч-
ках, подошел он к двери и заглянул на кухню. "Сидит в сером
своем свитерке, не в халате домашнем, а в свитере. Знает,
что нравится он мне. Сроду не дашь сорока пяти бабе. Ну, со-
рок от силы, больше ни годочка. Сидит, голову опустила".
- Ну, не сердись, не сердись, - сказал Николай Аникеевич
и подумал, что надо было бы слово какое-нибудь ласковое ска-
зать, интимное такое,.. Чтоб теплое такое было, трепещущее,
как, скажем, котенок, когда берешь его в руки, или, напри-
мер, птенец. Но как-то неловко было, не привык он. Не начи-
нать, же перед пенсией в птенчики играть. Подумал - и тут же
одернул себя с неудовольствием: поздно, рано, четыреста,
двести - все рассчитывает, все суетится, все прикидывает,
все прогадать боится.
Он подошел к жене и положил ей руку на плечо. Вера крепко
зажмурилась, выжимая ненужные уже слезинки из глаз, и прижа-
лась носом к груди Николая Аникеев ич а.
- Ты не сердись, - еще раз повторил он. - Понимаешь, ку-
пил часы...
- Да на что тебе столько, Коля? - пробормотала счастливо
Вера, не отрывая лица от галстука, который едва слышно пах
машинным маслом.
- Не в этом дело, - вздохнул Николай Аникеевич. - Часы,
понимаешь, необычные какие-то...
- Ну и хорошо. Ты ж такие любишь.
- Да нет, не в том дело...
Удивительно, пока Николай Аникеевич говорил о часах, был
он более или менее спокоен. Наверное, потому, подумал он,
что словами он пользуется вполне обычными, привычными, пов-
седневными. Ну, конечно, не каждый день слышит он слово "не-
обычный", но слышит. Хотя бы от Витеньки: "А фигурка у нее,
доложу я вам, необыкновенная. Необычная, можно сказать..." А
сколько раз сталкивался в жизни с такой загадкой, что пре-
поднесли ему небольшие настольные часы Екатерины Григорьевны
с потускневшим поцарапанным циферблатом? Не обессудьте, до-
рогой Николай Аникеевич, сказал он себе, но слов вы все-таки
знаете маловато, хотя и назвали профессора Пытляева "дорогой
мой".
- Ты ложись, ложись, - сказал он Вере, - а я еще посижу,
покопаюсь с покупкой.
- Долго-то не сиди, и так не высыпаешься, - предупредила
жена. - Завтра Юра с Ритой собирались прийти, помнишь?
- Да не дадут забыть. Полумесячная дотация.
Вера Гавриловна наклонила голову, искоса посмотрела на
мужа. Поддержать, что ли, этот разговор? Мол, тридцатилетний
старший инженер в министерстве, с семьей, а все из старика
отца тянет? Опасно. Да и не ее это дело. Их дело. Тем более
Николай Аникеевич тогда мог бы спросить: "А Вася твой?" Нет,