"Зиновий Юрьев. Часы без пружины" - читать интересную книгу автора

испуганно. Должно быть, женским своим чутьем уловила необыч-
ное состояние духа мужа.
- Занят был, - буркнул Николай Аникеевич, - часы вот ку-
пил.
- Подогреть обед? - еще испуганнее спросила Вера. Никак
она не могла привыкнуть к неожиданным и крупным покупкам му-
жа, да и не знала никогда, ни за сколько что покупает, ни
вообще сколько у него денег.
С первым мужем все было по-другому. Обсуждались покупки
заранее, переговаривались и обговаривались, копились деньги
торжественно, полюбоваться на приобретенную вещь приглаша-
лась вся родня. А здесь все странно так, зыбко. Летят ку-
да-то сотни, прилетают. Появляются вещи - исчезают. Но
так-то человек не злой Николай Аникеевич, жалеет ее. Двести
рублей в месяц дает на хозяйство. Это на двоих-то. Плюс ее
сто двадцать. И отчета не требует. И Ваське ее каждый раз
четвертной сунет, а то и полсотни. Вася, Вася, привычно по-
жалела она сына, забыл бы быстрее змею эту рижскую. О госпо-
ди...
Странный сегодня какой-то Николай Аникеевич, притихший
весь. И не поделится, не расскажет ничего. Первый муж - вот
был открытая душа. С порога - самого еще не видно - уже на-
чинал все выкладывать, что за день произошло. Ах, Саша, Са-
шенька, рано ж ты умер, бросил меня с сынишкой... Но грех,
грех ей жаловаться. В ее-то возрасте...
- Коленька, - тихонечко сказала Вера Гавриловна, - иди,
все на столе.
Николай Аникеевич молча встал и вдруг крикнул тонким за-
душенным голосом:
- Не Коленька я тебе, не Коленька. Ко-ленька, Коленька, -
передразнил он ее. - Пятьдесят пять лет человеку, а она все
Коленьку из него делает!
- Да что ты, Коля, господь с тобой. - Вера с трудом прог-
лотила слезы. - Разве я хотела тебя обидеть?
Чужой, чужой, не муж, можно сказать, а сожитель. Не расс-
кажет, не поделится, не прильнет. А она, сорокапятилетняя
баба, заглядывает ему в глаза, каждое движение ловит. За
что? За двести рублей в месяц? Да провались эта каторга...
Николай Амикеевич молчал. Внутри его образовалась ка-
кая-то противная пустота, и в этой пустоте, словно на пру-
жинных подвесах, дрожало сердце. "Сейчас инфаркт будет", -
равнодушно, без испуга подумал он и глубоко вздохнул, осто-
рожно развел руки.
И что он накинулся на Веру? Это ведь только вначале
вздрагивал он, когда она называла его Коленькой, потому что
принадлежало это слово его первой жене-покойнице. Ей только.
Но покойница не обижалась, не возражала, и мало-помалу Нико-
лай Аникеевич перестал передергиваться при Верином "Колень-
ке". И если накинулся он сейчлс на жену, то только из-за бе-
зумного этого дня. Как начался он с "божьего одуванчика",