"Зиновий Юрьев. Черный Яша" - читать интересную книгу автора

всего думаю. Какое это вообще имеет значение! Я думаю о Яше.
- А что?
- Не знаю... как бы тебе объяснить... Вот мы придем ко мне, я достану
недопитую, уж не помню кем, бутылку коньяка, поставлю на проигрыватель
пластинку. Мы будем сидеть рядышком на диване, и нам будет тепло и хорошо.
Ты положишь мне руку на плечо, я потрусь об нее ухом, потому что я уже много
раз представляла себе, как это будет, и мне хочется быть с тобой рядом. А в
пустой и темной комнате триста шестнадцать Яша, который никогда не спит,
будет снова и снова пытаться понять, кто он.
Никогда еще я не любил Галочку так сильно и так нежно, Я ничего не
сказал. Я взял ее руку и поцеловал печально и почтительно.

Глава 5

Иван Никандрович вытянул руки и положил их перед собой на стол, как
академик Павлов на картине Нестерова. Возможно,
он хотел дать им отдых, прежде чем приняться за нас.
- Я попросил вас прийти ко мне, - сказал он, - чтобы обсудить ситуацию,
сложившуюся в вашей лаборатории. Прошло два месяца с того момента, когда ваш
Яша сказал "нет", первая вспышка энтузиазма прошла, отправлены в журналы
первые статьи, и сегодня мы должны констатировать, что мы, так сказать,
выпустили джинна из бутылки. Возникло множество вопросов философского,
морально-этического, юридического и чисто человеческого свойства, решать
которые наш институт совершенно не готов. Долгие годы мы очень легко
оперировали словами "разумные машины", "искусственный интеллект" и тому
подобное, подразумевая при этом электронно-вычислительную машину. Когда же
выяснилось, что Черный Яша - это личность, осознающая себя, мы начали
разводить руками. Если Яша действительно личность, можем ли мы считать его
институтским имуществом? Имеем ли
мы моральное и юридическое право навесить инвентарный номерок на думающее
существо? Можем ли мы запирать его, если он не хочет, чтобы его запирали?
Это ведь не абстрактные вопросы. Помните законы робототехники у фантаста
Азимова? У Азимова это были роботы, машины, и конструкторы закладывали в них
определенные ограничения. Яша не машина, это стало ясно уже всем, даже самым
заядлым скептикам. Он личность, а личность, наверное, не может быть
действительно личностью, если в нее заранее вложены ограничения. Поэтому
сегодня мы должны признать, что было допущено легкомысленное, чтобы не
сказать больше, отношение к серьезнейшей проблеме. - Иван Никандрович сделал
затяжную паузу и обвел нас строгим директорским взглядом, дабы убедиться,
признаем ли мы свое легкомыслие.
Сергей Леонидович явно признавал. Он сидел прямо, не касаясь спинки стула
своей уютной полной спиной, повесив голову, и очень самокритично морщил лоб.
У Татьяны Николаевны вид был уж совсем испуганный - съежившаяся, маленькая,
нахохленная, постаревшая от испуга лет на десять. У Феденьки повязан новый
галстук скучного кирпичного цвета. Он с любопытством оглядывал кабинет, в
котором был, наверное, первый раз. Феденька ничего не боялся. Старшие
лаборанты, машинистки, нянечки, дворники и уборщицы не боятся никого и
ничего. Начальство приходит и уходит, жесточайшие реорганизационные штормы
треплют учреждения, разрывая в клочки штатные расписания, а эти люди взирают
на людскую суету с недоступной прочим смертным мудростью Экклесиаста.