"Зиновий Юрьев. Альфа и омега" - читать интересную книгу автора

Проволока и сторожевые башенки... Изучающий брезгливый взгляд доктора
Цукки... Чернявый кретин, держащий Фло под руку... Острая боль мгновенно
просверлила его сердце. "Фло..." "Ты знаешь, как я тебя люблю" - это ее
слова. "А, это ты, Дэн". С таким же выражением лица она могла бы сказать:
"А, опять сегодня парит". А он? Два дня непостижимого, чудовищного,
уродливого восторга свиньи, которой скребут деревянной гребенкой спину.
Боже правый! Он обезумел, сошел с ума! Еще день, и он начнет пускать
пузыри изо рта и звать няньку! Усыпили, напоили его какой-то дрянью и
приволокли в эту тюрьму за колючей проволокой. Не мудрено, что Фортас
предупреждал его. И все-таки он попал на базу. Но как? Фло, дорогая Фло,
любимая мисс Кучел! Сколько благородства, какое верное сердце! Уехать,
чтобы прогуливаться здесь с этим чернявым кретином Фостером и написать,
что не хочет подталкивать его своим присутствием к тому, чего он избегает.
А он-то! "Здравствуй, Фло!" Он... Чему он так радовался эти два дня? Его
насадили, как муравья, обыкновенного представителя формика руфа, на
булавку и рассматривают со всех сторон. "Вы любите мисс Кучел?" Или все
это чудовищный кошмар, продолжение бреда, который начался у этого Фортаса
с волосатой грудью, или... Что - или?
Он ясно вспомнил клубившееся в нем два дня веселье и застонал. Бежать,
бежать немедленно, удариться грудью о колючую проволоку и получить в спину
длинную булькающую автоматную очередь. "Ах, это опять Дэн. Надо его
похоронить, ведь скоро обед", - улыбаясь, скажет Фло.
Больно ударившись локтем о стенку трубы, Дэн пополз к выходу. Быстрее.
Ухватившись руками за шершавый край, он рывком наполовину выбросил свое
тело из трубы и в изнеможении упал на сухую землю. Она была теплой и тонко
пахла пылью. Он сел и зажмурил глаза, ослепленный расплавом солнца.
Откуда-то снаружи в него вливалось спокойствие. Словно мощной струей, оно
сметало все его остальные чувства, и образовавшийся вакуум быстро
заполнялся знакомым ласковым чувством всеблагости. Дэн провел рукой по
глазам и лбу и засмеялся. На какую-то неуловимо малую долю секунды его
испугал этот смех, но в следующее мгновение страх растворился в смехе, в
веселом, беззаботном смехе счастливого человека.
Мысли его теперь уже не неслись вскачь. Они плыли неторопливо и
спокойно, величаво, не обращая внимания ни на что. Дэн посмотрел на часы.
Еще часок он с удовольствием потрудится, а потом и обед. Можно будет
поболтать с Генри Фостером, с Фло. Может быть, зайдет и доктор Цукки. Он
вспомнил, что несколько минут назад почему-то нехорошо думал и про Фло, и
про милягу Фостера, и огорченно покачал головой. Почему он это сделал?
Впрочем, так ли уж это важно? Самое забавное, что это безумие нашло на
него в трубе. Испугался темноты, как мальчонка... Дэн представил себя
мальчишкой в коротких штанах и улыбнулся. Ну и глупости лезут ему сегодня
в голову. Все-таки смешно - залез в трубу, чтобы укрыться от солнца, и на
тебе! Бог знает, что стал думать... Сейчас он снова сделает то же самое и
убедится, что все это чушь. Просто заскок какой-то. Конечно, это
постоянное беспричинное веселье немножко странно в его положении, но стоит
ли думать о таких пустяках, если ему хорошо? В трубе это был просто заскок
какой-то. Сейчас он это проверит... А нужно ли? Так приятно и покойно на
душе сейчас, так сладко, не то что было там, в трубе...
Дэн опустил голову и полез в трубу. Бог один знает, зачем он это
делает. И снова словно кто-то ударил его холодной, влажной подушкой и