"Карл Густав Юнг. Проблемы души современного человека " - читать интересную книгу автора

Разве поэт не говорил о "нациях своей души"? Говорил вполне корректно, как
мне кажется, ибо в одном из своих аспектов душа не индивидуальна, но
выводится из нации, сообщества, даже всего человечества. Так или иначе мы
являемся частью одной всеобъемлющей души, единого "великого человека" - homo
maximus, как говорил Сведенборг.
Итак, мы можем провести параллель: подобно тому как во мне, отдельном
индивиде, тьма взывает к приходящему на подмогу свету, точно так же
происходит и в душевной жизни народа. За разрушительными толпами, втекавшими
в Нотр-Дам, стояли темные и безымянные силы, отрывавшие человека от его
корней; эти же силы действовали и на Анкетиля дю Перрона. Они вызвали
отклик, вошли в историю и говорят с нами устами Шопенгауэра и Ницше.
Анкетиль дю Перрон принес на Запад мысль Востока, а ее влияние на нас мы
даже не можем сегодня измерить. Конечно, на интеллектуальной поверхности не
так уж много видно: горсть ориенталистов, один-два энтузиаста буддизма,
несколько темных знаменитостей вроде мадам Блаватской или Анни Безант с ее
Кришнамурти. Эти явления подобны мелким островкам, разбросанным по океану
человечества; но в действительности эти остро-| вки являются пиками
подводных хребтов. Филистеры от культуры до недавнего времени верили, что
астрология давно представляет собой нечто достойное безопасной насмешки. Но
сегодня, поднявшись с социальных глубин, она стучится в двери университетов,
откуда была изгнана триста лет назад. Это верно и относительно восточных
идей: они коренятся на глубинных уровнях, постепенно поднимаясь на
поверхность. Откуда взялись пять или шесть миллионов швейцарских франков на
постройку антропософского храма в Дорхане? Ясно, что это не дар какого-то
одиночки. К сожалению, отсутствует статистика, которая точно указала бы нам
число открытых сторонников теософии, не говоря уже о скрытых. Но их
наверняка несколько миллионов. К ним нужно прибавить несколько миллионов
спиритов, склоняющихся то к христианству, то к теософии.
Великие новшества никогда не приходят свыше; они неизменно поднимаются
снизу, подобно тому как деревья растут вверх с земли, а не с небес.
Перевороты, происходящие в нашем мире, и сдвиги в нашем сознании суть одно и
то же. Все стало относительным, а потому сомнительным. В то самое время как
человек нерешительно созерцает мир, свихнувшийся от всех своих мирных
договоров и дружественных пактов, демократии и диктатуры, капитализма и
большевизма, его дух стремится найти ответ, который позволил бы уменьшить
беспокойство, вызванное сомнениями и неуверенностью. Именно люди, живущие на
низших, темных уровнях, следуют бессознательным влечениям души;
столь часто осмеивавшийся бессловесный люд, живущий близко к земле,
менее заражен академическими предрассудками, чем академические знаменитости,
претендующие на обратное. Если смотреть на этот люд свысока, зрелище часто
бывает скучным и смехотворным; но он столь же внушительно нем как те
галилеяне, что были однажды названы блаженными. Разве не трогательно держать
в руках толстенную книгу, компендиум всех отбросов человеческой души? В
томах Anthropophyteia мы находим самую пустую болтовню, самые абсурдные
действия, дичайшие фантазии, тщательно записанные, - в то время как люди
вроде Хавелока Эллиса и Фрейда описывали сходные предметы в серьезных
трактатах, со всею возможной академической ученостью. Читающая эти трактаты
публика разбросана по поверхности цивилизованного белого мира. Как объяснить
это рвение, чуть ли не фанатическое поклонение всему отвратительному?
Причина в том, что эти предметы принадлежат к психологии, являются