"Карл Густав Юнг. Об индийском святом" - читать интересную книгу автора

тяжести смещается от Я к самости, от человека - к богу, что должно означать
исчезновение Я в самости, а человека - в боге. Очевидно, что Шри Рамана либо
действительно в значительной степени поглощен самостью, либо по крайней мере
всеми силами в течение всей жизни стремится растворить свое Я в самости.
Подобное стремление обнаруживают и "Духовные Упражнения", в максимально
возможной степени подчиняя "частное владение", т.е. бытие в качестве Я,
вступающему во владение Христу.

У старшего современника Шри Раманы, Рамакришны, в смысле отношения к
самости та же установка, только дилемма между Я и самостью выступает у него,
кажется, в более ясном виде. В то время как Шри Рамана, демонстрируя,
правда, "понимающее" терпение по отношению к светской профессии своих
учеников, все же недвусмысленно превращает растворение Я в прямую цель
духовного упражнения, Рамакришна проявляет в этом отношении несколько более
неопределенную позицию. Правда, он говорит: "Покуда есть эгоизм, невозможны
ни познания (джняна), ни освобождение (мукти), а рождениям и смертям нет
конца" [3].

Однако ему приходится признать фатальную неизбывность ахамкары: "Сколь
немногие способны достичь единения (самадхи) и освободиться от этого Я
(ахам). Это редко бывает возможным [4]. Дискутируй сколько угодно,
непрестанно отделяй - все равно это Я постоянно возвращается к тебе [5].
Свали сегодня тополь - завтра ты увидишь, что он пустил новые побеги" [6].
Он даже заходит так далеко, что такими словами намекает на неуничтожимость
Я: "Если вы в конце концов не смогли уничтожить это Я, то рассматривайте его
как "Я, слуга"" [7]. В смысле такой уступки по отношению к Я Шри Рамана
решительно более радикален, т.е., в контексте индийской традиции, более
консервативен. Тем самым старший Рамакришна оказывается из них двоих более
современным, что, видимо, надо объяснять тем, что он гораздо глубже и
сильнее затронут духовным складом Запада, нежели Шри Рамана.

Если рассматривать самость как высшее проявление душевной целостности
(т.е. как тотальность сознания и бессознательного), то фактически она
предстает в качестве чего-то вроде цели психического развития, и притом
помимо любых сознательных суждений и ожиданий. Это содержание процесса,
который, как правило, протекает даже вне сознания и обнаруживает свое
присутствие лишь через своего рода дальнодействие на него. Критическая
установка по отношению к этому естественному процессу позволяет нам задавать
вопросы, которые, в сущности, заранее исключаются формулой "самость=богу".
Эта формула выявляет растворение Я в атмане как четкую религиозно-этическую
цель, что можно видеть на примере жизни и мышления Шри Раманы. Разумеется,
это же относится и к христианской мистике, которая и отличается-то от
восточной философии, по сути дела, только другой терминологией. Неизбежным
следствием этого выступает неполноценность и устранение физического и
психического человека (живой плоти и ахамкары) в пользу пневматического
человека. Шри Рамана, к примеру, называет свое тело "этой вот колодой". В
противовес этому и с учетом комплексной природы переживания (эмоция +
толкование) критическая точка зрения оставляет за Я-сознанием значимость его
роли, - вероятно, понимая, что без ахамкары не было бы вообще никого, кто
знал бы об этом событии. Без личностного Я Махариши, Я, которое эмпирически