"Карл Густав Юнг. О становлении личности" - читать интересную книгу автора

закону!" - воскликнут все. Но только он знает это лучше, должен знать это
лучше: этот закон, это предназначение столь же мало его "собственное", как и
лев, который его сокрушает, хотя убивающий его зверь, несомненно, этот лев,
а не какой-нибудь другой. Только в этом смысле он может говорить о "своем"
предназначении, "своем" законе.

Уже своим решением - проложить собственный путь поверх всех других - он
более чем наполовину выполнил свое освободительное предназначение. Он счел
для себя несуществующими все другие пути. свой закон он поставил выше всех
конвенций и таким образом отстранил от себя все, что не только не
препятствовало величайшей опасности, но даже навлекло ее. Ведь конвенции
сами по себе - бездушные механизмы, способные лишь на то, чтобы охватывать
рутину жизни. Однако творческая жизнь всегда лежит по ту сторону конвенций.
Отсюда следует, что если голая рутина жизни господствует в форме стародавних
конвенций, то должен произойти разрушительный прорыв творческих сил. Однако
этот прорыв катастрофичен только как массовое явление, но никогда не бывает
таким для индивида, который сознательно подчиняется этим высшим силам и
ставит им на службу свои способности. Механизм конвенции держит людей
бессознательными, потому что тогда они могут пойти по старой дорожке, не
ощущая необходимости принимать сознательное решение. Это неожиданное
воздействие неминуемо даже для лучшей конвенции, однако представляет собой
все столь же страшную опасность. Потому что, как и у животного, у человека,
остающегося бессознательным благодаря рутине, наступает паника (со всеми ее
непредвиденными последствиями), когда возникают новые обстоятельства, не
предусмотренные старыми конвенциями.

Личность, однако, может не поддаться панике тех, кто уже пустился
наутек, потому что она уже пережила ужас. Она доросла до понимания нового и
стала (ненамеренно и невольно) лидером.

Конечно, все люди похожи друг на друга, в противном случае они не
впадали бы в одно и то же безумие; и, наверное, психическое основание, на
котором покоится индивидуальное сознание, универсально-однородно, иначе люди
никогда не смогли бы друг друга понять. Потому-то и в этом смысле тоже
личность и ее своеобразный душевный склад не являются чем-то абсолютно
неповторимым и единственным в своем роде. Неповторимость важна только для
индивидуальности личности, как она важна для всякой индивидуальности. Стать
личностью - это вовсе не прерогатива гениального человека. Да, он может быть
гениальным, однако он не обязательно будет личностью. Поскольку каждый
индивид имеет свой собственный, данный ему от рождения закон жизни,
постольку у каждого есть теоретическая возможность следовать прежде всего
этому закону и таким образом стать личностью, т.е. достичь целостности. Но
так как все живое существует только в форме живых особей, т.е. индивидов, то
и закон жизни в конечном счете нацелен на индивидуально проживаемую жизнь.
Хотя объективно-психическое (которое, в сущности, и нельзя помыслить иначе
как универсальную однородную данность) означает одну и ту же психическую
предпосылку для всех людей, оно все же должно индивидуироваться, потому что
у него нет другого выбора, кроме выражения себя через отдельного индивида.
Иначе оно охватит группу и затем естественным образом приведет к
катастрофе - и лишь по той простой причине, что действует только