"Карл Густав Юнг. О становлении личности" - читать интересную книгу автора

бессознательно, не ассимилируется сознанием и подчиняется всем другим, уже
имеющимся условиям жизни.

Только тот, кто сознательно может сказать "да" силе предстающего перед
ним внутреннего предназначения, становится личностью; тот же, кто ему
уступает, становится добычей слепого потока событий и уничтожается. В том и
состоит величие и искупительный подвиг всякой настоящей личности, что она
добровольно приносит себя в жертву своему предназначению и осознанно
переводит в свою индивидуальную действительность то, что могло бы привести
только к погибели, продолжая жить бессознательною жизнью в группе.

Один из блистательнейших примеров жизни и смысла личности, который нам
сохранила история, - жизнь Христа. Антипод римской мании величия, которая
была свойственна не только Цезарю, но и каждому римлянину - "Я - гражданин
Рима", - возник в христианстве, которое, заметим между прочим, было
единственной религией, действительно подвергавшейся преследованиям со
стороны римлян. Противоречие обнаруживало себя везде, где бы ни сталкивались
друг с другом культ цезарей и христианство. Однако, как мы знаем по
свидетельствам Евангелий о душевном становлении личности Христа, это
противоречие играло решающую роль также в душе основоположника христианской
религии. История с искушением отчетливо показывает нам, с какой психической
силой столкнулся Христос: это была дьявольская сила той современной ему
психологии, которая в пустыне вводила его в серьезное искушение. Этим
дьяволом было объективно-психическое, которое держало под своими чарами все
народы Римской империи; потому-то он и обещал Иисусу все царствие земное,
как бы намереваясь сделать его Цезарем. Следуя внутреннему голосу, своему
предназначению и призванию, Иисус добровольно подверг себя припадку
имперского безумия, которое владело всеми - и победителями, и побежденными.
Тем самым он познал природу объективно-психического, повергшего весь мир в
страдание и вызвавшего страстное желание избавления, которое нашло выражение
и у языческих писателей. Он не подавлял этот душевный припадок, которому
подвергся сознательно, но и ему не дал себя подавить, а ассимилировал его. И
так повелевающий миром Цезарь трансформировался в духовное царство, а
Римская империя - в универсальное и неземное Царствие Божье. Там, где весь
еврейский народ ожидал в качестве мессии столь же имперского, сколь и
политически всесильного героя, Христос выполнил мессианское предназначение
не столько для своей нации, сколько для романского мира, и указал
человечеству на древнюю истину: там, где господствует сила, нет любви, а
там, где господствует любовь, сила не имеет значения. Религия любви была
точной психологической контрмерой против римского шабаша силы.

По-видимому, пример христианства лучше всего иллюстрирует мои
предшествующие абстрактные доводы. Мнимо уникальная жизнь Христа стала
священным символом потому, что она является психологическим прототипом
единственного вида осмысленной жизни, а именно той жизни, которая устремлена
к индивидуальному, т.е. абсолютному и безусловному осуществлению
свойственного ей закона. В этом смысле вместе с Тертуллианом можно
воскликнуть: "Душа по природе христианка".

Обожение Иисуса, так же как Будды, не удивляет, но убедительно