"Алексей Кузьмич Югов. Отважное сердце (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

* Я с а - так назывались законы и обычаи, собранные Чингисханом -
делом Батыя.

И тут вдруг, к изумлению и обиде Настасьина, не Александр Ярославич
выступил с гневной отповедью татарину, а Андрей. Он порывисто встал со
своего престола и с налитыми кровью глазами, задыхаясь от гнева, крикнул
Чагану:
- А у нас... у народа русского... с тех пор, как вы, поганые, стали
на нашей земле, такое слово живёт: "Незваный гость хуже татарина!"
Рука Андрея сжалась в кулак. Ещё мгновение - и князь ринулся бы на
Чагана. Тот понимал намерение Андрея. Татарину этого и нужно было, за этим
татарский хан и ворвался так нагло. Его тайный расчёт был очень прост:
если русские оскорбят его в ответ на наглое вторжение, то в его лице они
оскорбят всю татарскую Орду. И тогда он будет прав перед глазами Батыя,
если прикажет своим телохранителям пролить кровь русских. Тогда ему всё
позволено. Он поступит с ними так, как при взятии мятежного города. Тогда
и эту юную, прекрасную княгиню он прикажет пленницей, рабыней доставить в
свой стан.
И Чаган продолжал стоять посреди пиршественного чертога, озирая
надменно и бесстыдно всех, кто сидел за столами.
В распахнутую дверь следом за своим предводителем уже вломилась целая
толпа его вооружённых телохранителей. Это был всё могучий и рослый народ
со свирепыми лицами. Оружием их были луки и сабли. Из колчанов торчали
оперения страшных татарских стрел; стрелы были огромны - на двести шагов
они насквозь пробивали панцирь.
И телохранители Чагана ждали только знака своего повелителя, чтобы
обнажить сабли и ринуться на русских.
Когда Андрей Ярославич огибал кресло Невского, двигаясь на Чагана,
Невский незаметно для других могучей рукой стиснул запястье опущенной руки
брата. Это был тайный приказ старшего: утихни, дескать, остановись. И
князь Андрей подчинился. Ещё с багровым от гнева лицом, тяжело дыша, он
всё же возвратился на своё место.
И тогда спокойно и величественно поднялся сам Невский.
Благозвучным голосом, заполнившим всю палату, он на татарском языке
обратился к Чагану.
- Я вижу, - сказал Александр, - что ты далёк, царевич, от пути
мягкости и скромности. И я о том сожалею... Лучше проложи путь дружбы и
согласия! В тебе мы чтим имя царёво и кость царскую. Но и тебя самого мы
знаем: ты сказал справедливо! Ты - Чаган. У нас, у русского народа, также
есть мудрые изречения. Одно из них гласит: "Годами молод, зато ранами
стар!" Это я прилагаю к тебе.
При этих словах Невский величественным движением руки указал на
белевший на щеке Чагана рубец от сабли.
И сразу преобразилось лицо юного монгола. Уже и следа не было в нём
той оскорбительной наглости, с которой он только что глядел на Дубравку, и
того вызывающего высокомерия, с которым он озирал всех.
Ропот одобрения словам Александра донёсся из толпы телохранителей
Чагана.
А Невский после недолгого молчания закончил слово своё так:
- У нас тоже не в обычаях народа отлучить от котла даже случайно