"Борис Юдин. Город, который сошел с ума " - читать интересную книгу автора

ли дело задрать подол такого платья и не описать потом его в процессе, так
сказать? Правильно. В одиночку задрать подол невозможно. Так же, как и не
описать невозможно. Ну, ладно. В деревне - это я понимаю. В кусты можно
сходить, или в домик типа сортир. А в городе? Нет, Олег! Вы скажите мне куда
в городе сходить, если на балу пара сотен людей и все хочут?
Васильев затосковал было, но Добежалов пришел на выручку:
- А пошел бы ты, Яша, посрать. Там заодно и найдешь ответы на
поставленные вопросы.
- Вы жлоб, Добежалов! - обиделся Яша. - Мыслящий человек Вам не пара,
потому что Вы жлоб и шмаэзл.
И Яша отошел с гордо вздернутой головой.
- Спасибо, Игорь! - улыбнулся Васильев. - Ты настоящий друг.
Покурили, помолчали. И Васильев неожиданно спросил:
- А действительно, как же они с этими делами управлялись?
- Ты, блин, думай лучше, как из нежных лап Елены Михайловны живым
вывернуться. - посоветовал Добежалов. - А то перекур уже заканчивается. Ну,
ладно. Соображу что - нибудь. Что только не сделаешь для спасения товарища,
а по выходным друга и собутыльника?
Добежалов пошел к аккордеонистам, а Васильев в зал.
Там уже сидели в полной боевой готовности Елена Михайловна и Соломон
Сергеевич. Елена Михайловна сосредоточенно выискивала нечто в своей заветной
папочке, а Соломон Сергеевич восседал рядом. И столько брезгливости,
презрения и ненависти к штукарям от искусства было на лице Соломона
Сергеевича, что, казалось, дай ему Маузер - он тут же перестрелял бы этих
дилетантов и извращенцев. И рука бы у него не дрогнула.
Васильев тоже с нескрываемой брезгливостью поднялся на сцену, выдержал
паузу и произнес значительно:
- Александр Сергеевич Пушкин. "Пророк".
- Стоп. - рявкнула Елена Михайловна. - Вы, Олег Петрович выходите на
сцену, прямо скажу, какой - то несобранный. Вот, как - то, не чувствуется,
что Вы сейчас будете читать великие строки.
Васильев понимающе кивнул и ушел в кулису. Там он потоптался немного и
только потом торжественно выплыл на сцену. При этом Васильев был так
наполнен чувством ответственности, что боялся это чувство расплескать.
- Александр Сергеевич Пушкин. - провозгласил Васильев. Потом выдержал
паузу и добавил:
- "Пророк".
После этого Васильев снова взял паузу. Только более продолжительную и
эффектную, чем в первый раз. И только потом начал читать:
- Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился...
- Стоп! - закричала Елена Михайловна. - Олег Петрович! Дорогой! Я не
вижу мрачной пустыни. Как - то, пропадает у Вас такой эффектный образ. И
жажды не чувствуется...
- Нет проблем. - согласился Васильев. - Будет жажда.
И Васильев начал сначала. Произнося первую строку он сделал такое
изнуренное лицо и так мучительно проглотил слюну, что каждому должно было
быть понятно - вот человек, умирающий от жажды.
- Хорошо! - одобрила Елена Михайловна.
- А я не верю. - вмешался Канарейкин. - Это жажда пива, а не духовная