"Борис Юдин. Город, который сошел с ума " - читать интересную книгу автора

встал.
Ника постояла немного, подумала, а потом швырнула розы на пол:
- Нет! Держите меня четверо! Я этого гада в клочья разорву!
И тут же, сменив тон, деловито предложила:
- Ну, что мы тут стоим, как придурки? Пошли. А то выжрут все без нас.
И они дружно поднялись по винтовой лестнице под самую крышу. Туда, где
располагался репетиционный зал с небольшой сценой и несколько комнат,
назначение которых постоянно менялось. В одной из таких комнат, стены
которой были сплошь покрыты старыми афишами, уже был накрыт стол, суетилась,
раздавая направо и налево приказы и матюги Зоя Таранькина. Участники
застолья сидели по принципу "в тесноте, да не в обиде". И только в углу
возле окна спали, прислонившись друг к другу Хрупак и Кондратьев.
- Не бери в голову! - крикнула Зойка Васильеву, раскидывая по столу
тарелки, - Это они твою водку импортную скомуниздили и выжрали в туалете.
Ничего. Эти очнутся. У них квалификация высокая.
И точно! Тут же Хрупак приподнял голову сказал:
- А закусить? - и начал устраиваться за столом.
А за столом уже было налито. И Добежалов, приподнявшись, сказал
короткий тост за искусство и за всех присутствующих. Выпили. Начали
закусывать. Васильев жевал соленый огурчик и удивленно рассматривал наклейку
на водочной бутылке. На знакомой зеленоватой этикетке красовалась надпись:
"Городская особая". Но он не успел налюбоваться, потому что Хрупак заорал:
- Между первой и второй - перерывчик небольшой!
Тогда Ника предложила тост за дружбу. А потом непьющий Щепотько выдал
тост за русскую интеллигенцию, которая претерпевает неимоверные гонения.
Потом искуствовед Мария Коврижная предложила выпить за гений Воскресенской.
Она говорила долго, причем, каждое третье слово у нее было: "гениально ".
Она собралась было произвести в гении всех присутсвующих, но неожиданно
устала и закусила килечкой.
Потом Зоя Таранькина внесла дымящуюся кастрюлю с картошкой и со
словами:
- Жрите, тунеядцы! - поставила эту кастрюлю в центр стола.
И "тунеядцы" прокричали: "Ура!" и не стали церемониться. Картошка
исчезла так же мгновенно, как исчезает кролик в шляпе фокусника.
После этого начали потихоньку подниматься и выходить в коридорчик
покурить. Васильев тоже вышел. Курильщики уже разбились на небольшие группки
и в каждой обсуждалось нечто очень важное. И только молодящийся плейбой
Светлан Косяков ходил от группы к группе и читал сатирический стишок о
Городских памятниках. Он делал это с неизменным успехом уже лет пятнадцать.
- А потом будут соревноваться, кто кого быстрей заложит. - сказал
негромко Добежалов, тоже вышедший на перекур. - Такие вот олимпийские
игры...
Васильев сначала с недоверием посмотрел на Добежалова, а потом подумал,
согласился и вернулся обратно к застолью. А там уже бушевало веселье. Витя
Хрупак, похоже, отошел от выпитого и пел под гитару Высоцкого, и все
подпевали, как могли. И только две молодые актриски, уставившись друг другу
в глаза, шипели по - змеиному и выясняли кто же из них интриганка и
режиссерская подстилка.
Васильев присел, выпил рюмочку, и так ему стало хорошо и уютно, что не
передать. Тогда Васильев отобрал у Хрупака гитару и спел несколько