"Борис Юдин. Возлюби ближнего " - читать интересную книгу автора

большаку, а там поворот на Слободу и останется километров пятнадцать.
- Вобщем так! - распорядился капитан. - Завтра у меня машина за
кирпичом пойдет. Как раз тебе по дороге. Часы есть? Старшина! Прикажи
дневальному, чтобы поднял этого мичуринца в пять утра и показал где КПП.
Капитан помолчал немного для важности, потом вынул из кармана галифе
фляжку и положил на стол:
- А это тебе, чтоб не обижался. Выпейте тут за Победу.
И снова хлопнул дверью, уходя.
Лейтенант тут же озаботился:
- Я тебя, Никита Фомич, по-человечески прошу - не злоупотребляй. Ночью
поезд встречать.
- Хороший парень, - оценил Петраков лейтенанта, когда тот вышел.
- Образованный, жуть! - похвастался старшина. - В самой Москве учился.
Выпросился добровольцем, а, пока курсы, то да се, война и закончилась.
Хороший. Только доверчив. А людям, Коля, верить нельзя.
- Это точно, - поддержал Петраков. - Вот ты, Фомич, мне не веришь и
правильно делаешь.
- А пойдем-ка мы с тобой, Коля, покурим, - предложил старшина.
Сели на ступеньках вагона. Затянулись махорочкой. Старшина спросил:
- Коля. А ты в Бога веришь?
- Как не верить, Фомич? Конечно.
- А ведь коммунист, наверное?
- Конечно. А как же? Как люди, писал, что если не вернусь из боя, прошу
считать коммунистом. Как же еще? И все - же, Никита Фомич, я тебе скажу, что
есть над нами что-то... А как же? Вот, под Великими Луками в глубоком тылу
стояли. И я с другом моим сердечным отирался возле кухни. А там как раз суп
гороховый. Я присел возле кухни под кусточком, а товарищ мой зовет в старую
бомбовую воронку. Кричит, что бомба в одну воронку второй раз не попадает. А
я не иду, потому что смутно мне как-то. И тут как навернет из дальнобойной.
Смотрю - стоит мой Савка и кишки руками держит. Весь живот ему разворотило.
А сквозь пальцы у него суп гороховый течет.
- А что, герой? В похоронке вашей хапнуть можно было?
- А че? Конечно, можно. - Согласился Петраков. - Везде можно, если
совести нет. Наши мужики, как на неметчину пришли, так пошалили как надо.
Одних немок перепортили - не сосчитать.
- Ладно, Коля, - старшина погасил окурок. - Пойдем-ка мы да выпьем за
тех, кто не пришел.

А утречком трясся Петраков в кузове полуторки между мрачных пленных и
посматривал по сторонам. Шевелились людишки, обустраивались. И на эту, вновь
зарождающуюся жизнь, смотреть было радостно.
Петраков постучал по крыше кабины возле неприметного проселка,
уводящего направо в кусты лозняка. И зашагал по-солдатски размеренно...

- Эй, служивый! Ты чей будешь?
Петраков оглянулся и увидел, что это он уже Слободу почти что прошел. И
не заметил за своими думками, как прошагал десяток километров.
- Колька я. Петрака младший, - сказал Петраков присаживаясь рядом с
дедом на бревна возле хаты.
- Это который в Красну армию лесами ушел? - недоверчиво спросил дед.