"Уильям Батлер Йейтс. Тайная роза" - читать интересную книгу автора

дерн не отсырел, как пески у Трех Россе? Разве блохи в одеяле не
многочисленны, как волны моря, и не так же подвижны? Разве хлеб ваш не так
жесток, как сердце послушника, забывшего Господа? Разве вода в кувшине не
горька и не вонюча, как его душа? Разве вода для омовения ног не того же
цвета, в который окрасится послушник в Огне негасимом? - Послушник знал, что
засов крепок, и потому пошел обратно в свою нишу, будучи слишком сонным для
веселой перебранки. А Кумхел продолжал колотить в дверь; наконец снова
послышались шаги послушника, и тогда скоморох закричал ему: - О трусливое и
злодейское племя монахов, гонителей бардов и скоморохов, ненавистников жизни
и радости! О племя, не носящее меча и не говорящее истины! О племя,
размягчившее кости народа коварством и развратом!

Скоморох, - сказал послушник, - и я тоже слагаю стихи; я создал их
много, сидя в этой нише при дверях; и мне горько слышать, что бард ругает
монахов. Брат мой, я сейчас пойду спать, но перед этим говорю тебе - сам
глава нашей обители, милосердный аббат, давал распоряжения относительно
размещения странников.

- Тогда спи, - отвечал Кумхел, - а я пропою бардово проклятие аббату. -
Он установил ушат кверху дном у окна, встал на него и запел очень громко.
Пение пробудило аббата, он сел в постели и свистел в серебряный свисток,
пока послушник не прибежал к нему. - Не могу я глаз сомкнуть при таком
шуме, - сказал аббат. - Что стряслось?

- Это скоморох, - отвечал тот, - который жалуется на растопку, на хлеб,
на воду для питья, на воду в ушате, и на одеяло. А теперь он поет бардово
проклятие на вас, о брат аббат, и на вашего отца, и мать, и деда, и бабку, и
всех родственников.

- Поет стихами?

- Стихами, и в каждой строке ставит два ассонанса.

Аббат стащил ночной колпак и скомкал его рукой; округлый клок
темно-коричневых волос посреди бритой головы казался островом в центре
пруда - в те годы в Конноте еще не забыли старинную тонзуру ради новомодного
стиля. - Если чего-нибудь не сделать - заявил он, - бард обучит своим
проклятиям детей на улицах, и дев, стоящих у дверей, и разбойников из Бен
Бальбена.

- Тогда я должен пойти и дать ему сухой дерн, и свежий хлеб, и чистую
воду, и новое одеяло, а потом взять с него клятву именем святого Бенигния,
нашего покровителя, и именем солнца и луны, что ни один закон не будет
нарушен, и что он не будет говорить стихами перед детьми на улицах, и
девами, стоящими у дверей, и разбойниками из Бен Бальбена?

- Не будет тут пользы от нашего благословенного покровителя святого
Бенигния, ни от луны и солнца, - ответствовал аббат, - ибо назавтра желание
проклинать снова найдет на него, или гордость за свои стихи начнет двигать
им, и он пойдет обучать виршеплетству детей на улицах, и дев у дверей домов,