"Уильям Батлер Йейтс. Тайная роза" - читать интересную книгу автора

блуждали от закатного неба, к которому, в направлении юго-запада, вела
длинная белая дорога, до фигурки всадника, медленно взбиравшегося на холм.
Прошло минут пять, тот приблизился, и в сером сумраке уже отчетливо можно
было различить его тщедушное тело, мешки потрепанных волынок, свисавшие с
плеч над длинным ирландским плащом, а также мохнатую лошадку под ним. Едва
достигнув предела слышимости, он начал кричать: - Так ты дремлешь, Тумаус
Костелло, когда лучшие люди разбивают свои сердца о камни больших дорог?
Вставай же, гордый Тумаус, ибо я принес новости! Вставай, великий болван!
Отскреби себя от земли, человек - сорняк!

Костелло поднялся и, когда волынщик подъехал близко, схватил того за
шиворот, стянул с седла и швырнул оземь.

- Оставь меня, оставь меня! - простонал человечек, но Костелло еще раз
встряхнул его.

- Я принес новости о дочери Дермотта, Уинни, - толстые пальцы
разжались, и волынщик поднялся, задыхаясь.

- Почему ты не сказал сразу, - спросил Костелло, - что едешь от нее? Ты
еще поплатишься...

- Я еду от нее, но ничего не расскажу, пока не получу плату за эту
встряску.

Костелло порылся в своем денежном мешке, и не скоро его рука достала
монеты - так тряслась она от надежды и страха. - Вот все, что есть, -
промолвил он, пуская струйку французских и испанских монеток в ладонь
волынщика; тот попробовал на зуб каждую, прежде чем ответить.

- Это правильно, это верная цена, но я не заговорю, пока не получу
защиту - ведь если Дермотты поймают меня у любого дома после захода солнца,
или в Кул-а-Вине днем, я отправлюсь гнить среди крапивы в яме, или окажусь
висящим на сикаморе, на том самом суку, на котором вешали конокрадов в
Белтейн четыре года назад. - Говоря, он привязывал поводья своей лошадки к
заржавленному крюку, вбитому в стену.

- Я назначаю тебя своим волынщиком и телохранителем, - сказал
Костелло, - и никто не посмеет наложить руку на человека, или лошадь, или
козла, или пса, принадлежащего Тумаусу Костелло.

- А я донесу до тебя мою весть, - отвечал на это собеседник, бросая
седло на землю, - лишь оказавшись у камина с кубком в руке, и чтобы рядом
стоял кувшин пива "Большой Горшок"; пусть я оборван и нищ, но мои предки
были роскошно одеты, пока их дом не был сожжен и их скот украден Диллонами
семь веков назад - чтоб мне их увидать визжащими в адовом котле! - когда он
говорил так, его глаза сверкали и руки сжимались в кулаки.

Костелло провел его в большой, застланный тростником зал, в котором не
было и следа удобств, становившихся обычными среди знати - всюду феодальная