"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Падение короля" - читать интересную книгу автора

сумерек, и тогда над рекой поднимался туман и окутывал пойменные луга. В
лугах копнили сено, и молодежь из трех окрестных деревень оставалась там
ночевать под открытым небом. Поздно вечером раздавался клич коурумцев:
"Спать пора!" Его подхватывали и передавали дальше от стога к стогу. Немного
погодя из окрестностей Гробелле, где тоже метали стога, слышался замирающий
отзыв грудного девичьего голоса: "Спать пора!" Пробегали, дробясь, отголоски
по вершинам холмов, и казалось, что это косноязычные тролли передразнивают
человеческую речь. И наконец, из бесконечного далека, тоненькими осколками
прилетало еле слышное: "пати оо-аа!" Это из глубины долины откликались
жители Торрильда.
"Га, га!" - неслось от крутых берегов. Густел туман над рекой. Все
вокруг засыпало, объятое божественным покоем, и мерцающий небесный покров
окутывал погруженную в светлую тишину землю.
Долина эта на полмили протянулась от фьорда с запада на восток. В ее
восточной оконечности находилась усадьба Мохольм, в которой хозяйничала
вдова Ивера Оттесена, она же владела и долиной со всеми ее деревнями.
Невдалеке от фьорда стоял дом кузнеца Тегера с принадлежащей ему
водяной мельничкой. Тегер прожил тут тридцать с лишним лет. Кроме Миккеля,
который вот уже восемь лет учился у чернокнижников, у него был еще один
сын - Нильс, этот унаследовал отцовское ремесло.
Тегер сильно обрадовался возвращению Миккеля. Усевшись на сундуке, он
пустился с ним в разговоры. Глядя на ноги Тегера, Миккель увидел, что они
совсем скрючены подагрой. На широком волевом лице с безжалостной
отчетливостью проступила печать одряхления, особенно заметная, потому что
старик в душе был взволнован свиданием с сыном.
- Ишь ты каким франтом вырядился! - сказал Тегер, шутливо подмигивая на
красные кожаные штаны Миккеля.
Миккель потупился, как бы стесняясь принимать на свой счет дань
восхищения.
- Верно тебе говорю! Одежда хоть куда - добротная! - стоял на своем
Тегер. - С лица-то, конечно, малость спал от учения... А нос, тут уж ничего
не скажешь, сразу видать - мое наследие, - добавил отец, ласково усмехаясь.
Тегер тоже отличался необычайно длинным и горбатым носом, который
загибался книзу, точно кабанье рыло, и заканчивался подобием пятачка; эта
особенность придавала лицу Тегера выражение чрезмерной проницательности,
которое унаследовал от него Миккель. Впрочем, Тегер и в самом деле был на
редкость толков, многое уразумел, дойдя своим умом, любое дело давалось ему
легко благодаря природным способностям. В молодые годы он с увлечением
предавался занятию, которое сам он называл варкой. В детстве Миккель не раз
наблюдал, как отец кипятил на огне необыкновенные смеси из шерсти, свинца,
красноватых камешков и мышиных зубов. Но теперь Тегер совершенно забросил
это увлечение. С годами у него как-то сама собой прошла охота к поискам
философского камня, что и вспоминать - дело прошлое.
- А знаешь, я ведь собирался делать золото! - шутливо сказал Тегер, его
признание точно ножом полоснуло Миккеля по сердцу, ибо оно всколыхнуло
память о невозвратно прошедших днях. - Но золото мне ни разу не удалось
получить. В последний раз я принимался за это, дай бог памяти... Да,
давненько же это было! В последний раз я наконец нашел то, что надо! Взял я,
понимаешь ли - ха-ха! - да и бросил однажды в котел с варевом еще и бумажку,
на которой был записан рецепт. Ну, думаю, теперь-то уж наверняка должно у