"Йоханнес Вильгельм Йенсен. Йомфру ("Химмерландские истории" #3) " - читать интересную книгу автора

берегом и темной бесцветной водой. А на печальном кладбище таращит глаза
нищета, здесь нет числа безымянным могилам, продолговатым бугоркам, поросшим
белесой травой. Ветер пролетает мимо, как чужой, он дует только ради
собственного удовольствия, думает только о своих нескончаемых делах и
мчится, мчится все дальше и дальше. Морская ласточка описывает дугу в небе
высоко-высоко, эта белая птица не прерывает полета, несется так легко,
словно она слишком легка для воздушного пространства и слишком одинока.
Гира! Гира! Прочь с дороги!
Здесь все так заброшено, здесь так одиноко! Но на этом открытом ветрам
кладбище, на пустынном берегу, стоит великолепный памятник Бирте Дам. Это
высокий, блестящий, как зеркало, гранитный обелиск, украшенный бронзовым
орнаментом в помпезном французском стиле. Сверху он увенчан четырьмя
прекрасными бронзовыми рогами, в виде двойной лиры. Эти утонченные линии на
фоне бледного неба Ютландии как-то удивительно грубо напоминают о более
радостной жизни где-то на далеком юге, где из самой ничтожной малости, какую
только можно вообразить, возникает жизнь, а металл отливают в более удачных
формах.
Под гранитным обелиском покоится Бирте Дам, которая всю свою долгую
жизнь раз в неделю посещала церковь и нигде никогда больше не бывала. Каждое
воскресенье прихожане видели ее бескровное, увядшее лицо над крышкой
пюпитра, где было место ее рода в церкви испокон веков. Здесь висел герб
семьи Дам, вырезанный из дерева и расписанный лазурной, кирпичной и серо-
желтой красками. Теперь здесь висит старый карикатурный портрет Йомфру из
Южного Страннхольма. Она сидит в зашнурованном лифе, таком твердом, словно
накрахмаленном. Ее монашеское, изборожденное морщинами лицо обрамлено
трубчатыми складками; слева под мышкой у нее голова овцы с желтыми глазами
фавна и кроткой длинной мордой - память о единственном существе, которое
любила йомфру Бирте.
А случилось вот что. Однажды в воскресенье прихожане, к своему
величайшему удивлению и ужасу, не увидели Йомфру над крышкой пюпитра.
Благоговейное настроение было нарушено, священник говорил что-то с
рассеянным видом, так как наверху, над крышкой пюпитра, не возвышалось это
старое, иссохшее лицо с упрямым выражением.
Йомфру Бирте не явилась в церковь не по своей вине; плачущая и
одичавшая, она весь тот день проходила взад-вперед наверху в своей горнице.
В полдень, когда она, как обычно, поехала в церковь и, спустившись вниз, в
долину, переправилась через реку, она заметила, что вниз по дороге по
направлению к Страннхольму мчится какой-то всадник. Она не успела хорошенько
осмыслить это, потому что уже через минуту увидела на холме второго
всадника - он скакал галопом вслед за первым. Тут она велела кучеру
придержать лошадей. И так как вскоре ей стало ясно, что первый из
всадников - беглец, которого следует задержать, она, решительная и
энергичная, приказала кучеру остановиться и снять доски на мосту, который
они только что проехали. Кучер послушался приказа и за несколько минут снял
доски утлого мостика так, чтобы по нему нельзя было проехать. Йомфру Бирте
спокойно стояла в ожидании на дороге и смотрела, как всадник ринулся вниз к
реке. Он пронесся мимо кареты - то был человек с длинными седыми волосами, -
и в следующий миг она увидела, как он, заметив, что мост сломан, резко
повернул лошадь в сторону. Одет он был не совсем по сезону, а его седые
волосы прикрывала выцветшая шляпа. Так как он не мог перебраться через мост,