"Сётаро Ясуока. Безрукавка и пес" - читать интересную книгу авторатолпа затаив дыхание ждет от него чего-то. "Как поговоришь при таком
"помощнике"?" - подумал он с досадой. Одной попытки оказалось достаточно, чтобы у него начисто пропало желание разговаривать при ней. Бывало, выдавался удобный случай поговорить по душам, но стоило сыну с отцом улыбнуться друг другу, как откуда-то тут же выплывала мачехина физиономия с написанным на ней живым интересом: губы сжаты, толстые ноздри раздуваются - даже слышно, как сопит. Стоило услышать это сопение, как язык прилипал к гортани. И, криво усмехнувшись, он отворачивался в сторону. А порой к отчаянию примешивалась беспредметная ненависть, и в комнате повисало гнетущее молчание -словно все молчаливо соглашались, что им нечего сказать друг другу. И вчера все было как обычно. Слушая рассказы о собачьей жизни, он вдруг задумался: а ведь и из отца мачеха сделала собачонку, недаром тот стал похож на дряхлеющего сеттера... От тягостных мыслей он впал в сонное полузабытье и очнулся уже в десятом часу. - С добрым утром! - громко поздоровалась мачеха. Дождь кончился, и комната была залита утренним солнцем. Отец сидел на постели, очень прямой и сосредоточенный, а мачеха расчесывала ему волосы. - Синта-сан! Посмотрите, какой у нас отец стал красивый, верно? - Гм, в самом деле, - буркнул он и удалился в туалет. Выплюнул в писсуар липкую слюну - точно выдохнул отвращение к самому себе - и подумал: а ведь и впрямь она превратила отца в комнатную собачонку. Только что на физиономии мачехи, хлопотавшей подле отца с расческой и горячей салфеткой, отразилось удовлетворение - как у человека, расчесывающего любимого песика, ...Надо сказать ей, чтобы она заставляла отца больше двигаться. Пусть сам обслуживает себя. А то совсем одряхлеет. Зачем эти проводы в туалет?... Нечего ей ходить за ним по пятам. Если она будет делать за отца то, что он еще в состоянии делать сам, добра не жди. Непременно скажу, решил он, моя руки в тазу. Однако, вернувшись в гостиную и сев за стол, понял, что никогда ничего не скажет. Отец был все в той же безрукавке, а мачеха повязывала ему на шею что-то вроде детского слюнявчика. Рядом сидел пес и взирал на это завистливыми глазами. Солнечные лучи озаряли их со спины. Вся сцена длилась какое-то мгновение, но торжественностью композиции не уступала библейскому сюжету - во всяком случае, разрушить ее представлялось кощунством. Откуда эта гармония, рождающая почти религиозное благоговение? "А, мне-то какое дело", - пробормотал он с ревнивой грустью. Перед глазами всплыло лицо матери, ему даже явственно послышался ее печальный шепот: "При мне такого быть не могло..." А может, отец был несчастлив с матерью и только теперь обрел блаженство? И нечего терзаться угрызениями совести? - задумался он. Нет, после завтрака - сразу домой. Нервы у него были настолько напряжены, что кусок не шел в горло. Но мучился он уже не от той беспричинной тоски, что нахлынула ранним утром: необъяснимая, странная злоба закипала в душе. Он едва дождался, пока все выйдут из-за стола, но, когда настал момент объявить об отъезде, понял, что не в состоянии сделать этого. "Мне пора. Погостил бы еще, да работы много. Отец... И вы, матушка, берегите себя. Скоро холода". Приготовившись произнести эту заранее отрепетированную фразу, он вдруг поймал косой отцовский взгляд: тот сидел с |
|
|