"Павел Владимирович Яковенко. Первомайский" - читать интересную книгу автора

Ну, вести так вести, делов-то! Капитан ушел, а Поддубный задремал. Очнулся
он от холода. Костер затухал, Волков, Шиганков, Лисицын и Дынин дрыхли без
задних ног. Витя поднялся, пинками поставил на ноги остальных, и молча
показал на костер. Волков, в свою очередь, сорвал злость на рядовом составе.
Лисицын, громко проклиная войну, выполз наружу и побрел искать топливо, а
небо внезапно озарила вспышка. Осветительная бомба на парашюте зависла над
поселком. Стало светло как днем. Желтый свет чем-то напоминал новогодние
салюты, и все завороженно уставились в небо.
- Заряжай, - первым опомнился лейтенант, - надо же выстрел произвести.
Шиганков с видимым удовольствием пошел стрелять - днем-то кто бы ему
это позволил? Пушка грохнула, вылетела пустая гильза. Шиганков вернулся с
тупым лицом и пустыми глазами - не ожидал такой силы отдачи - наверное, в
голове у него звенело, и он слегка оглох.
Через полчаса к орудию отправился Лисицын. Витя то дремал, то
просыпался от выстрелов. Тогда он выбирался из ямы и ходил по позиции
вперед-назад: больные колени никак не хотели униматься. В час ночи Витя
пошел в тыл к машине. Логман, само собой, спал, но разбуженный, никакого
возмущения не проявил, а спокойно отправился на позиции. "Есть все-таки
совесть у парня", - подумал Поддубный, торопливо занимая теплое место.
Периодически в поселке хлопали разрывы, и под этот убаюкивающий
аккомпанемент Витя провалился в сон...
Второй день боя начался буднично: Витя отправился по естественным
надобностям, но в отличие от дней предыдущих добавилась неприятная
особенность, в воздухе нет-нет да свистели шальные пули. Правда, лейтенанта
это почему-то не сильно напугало, даже прибавило бодрости.
По дороге на позицию Вите встретился Зарифуллин.
- Тут корреспондент с "Красной Звезды" приезжал, - довольно улыбался
Рустам, - обещал про меня написать.
Витю, хоть и несильно, но кольнула зависть: "Ну почему мне-то так не
везет?". Они разошлись; Рустам пошел завтракать, а Витя - к любимому
расчету. Придя на место, он с неудовольствием обнаружил, что исчезла "Шилка"
и уполз танк. Место явно оголилось. Пока лейтенант покрутился, потрепался с
Волковым, три соседних расчета открыли стрельбу. "Ну, и нам пора!" Поддубный
приказал заряжать. Так как целей он не наблюдал, то решился стрелять,
перенося огонь в глубину Первомайского: первый выстрел - по окраине,
второй - на сто метров дальше, третий - еще на сто метров дальше и
четвертый - еще на сто метров. Витя полностью наслаждался "свободой
творчества". Соседние расчеты стреляли куда-то в одно место - никакой
самодеятельности.
Для пополнения боеприпасов излишне самоуверенно решили подогнать
"Уралы" прямо к позиции. И чуть было не поплатились. Только машины стали
останавливаться около орудий, как со стороны Первомайского дали очередь из
АГС. Но с недолетом - она прошла перед окопами. Личный состав рванул в
укрытие как спринтеры. Аншаков мчался так, что, зацепившись за снарядный
ящик (еще целый!), метра три летел в воздухе, и, грохнувшись, не мог толком
подняться: хотя ноги крутились как у перевернутого велосипеда. Еще быстрее
исчезли с позиции "Уралы". Больше по батарее не стреляли, и постепенно она
возобновила свою деятельность. Появился азарт: раз по нам стреляют, значит,
мы задели "чехов" за живое. Прибавилось желания и дрожи в коленках. Но
теперь, правда, пришлось таскать снаряды издалека. Шиганков с Лисицыным