"Павел Владимирович Яковенко. Первомайский" - читать интересную книгу автора

за выступающий ободок снаряда и попытался его вытащить. Снаряд легко пошел
назад и оказался в руках у лейтенанта: он был просто плохо очищен от смазки.
Поддубный коротко глянул на Волкова - и тот понял. Загнали в пушку другой
снаряд, Витя дернул - пушка подпрыгнула, оглушила всех отдачей и снаряд
отправился в Первомайский. Успели сделать два выстрела, и примчался
Донецков:
- Прекратить огонь!
Витя огляделся: Гарри самозабвенно лупил из автомата. Расстояние в
принципе позволяло, но стрелять в белый свет как в копеечку... Нет, этого
Поддубный не понимал. Он подошел к Гарри и дал ему пендель:
- Кто разрешил стрелять из автомата?!
Гарри от волнения и обиды забыл все русские слова и что-то кричал
по-татарски.
А вот "Шилка" не унималась. Как вела огонь, так и продолжала. Вокруг
бегал какой-то майор, (Витя его не знал), и вопил, чтобы прекратили это
безобразие. Наконец из машины высунулся лейтенант, (Поддубному он был знаком
только по имени - Костя), и раздраженно спросил:
- Ну, кто это приказал-то?
Не слышно было, что ответил майор лейтенанту, но ответные реплики было
слышно очень хорошо:
- У меня свое начальство! И мне приказано вести огонь!! И приказ никто
не отменял!!! Все!!!!
Бесстрашный лейтенант скрылся в люке, а начальник в бессильной злобе
заколотил по броне. В этот момент "Шилка" умолкла сама, скорее всего,
патроны кончились.
На позиции наступила относительная тишина, ваучеры покрутились и ушли в
сторону кухни, а у Вити появилась новая головная боль: лопаты. Большие
саперные лопаты. Оказывается, приходил ОМОН - чего им надо было копать?
танкисты - дожили, лопат нет! - и еще кто-то, спросили лопаты, и Волков,
добрая душа, (а точнее, его особенно-то никто и не спрашивал) - им отдал. А
теперь лопат нет, где их искать - неизвестно. Правда, танкисты одну
вернули - поломанную. Витя так и сказал расчету:
- Еще куда переедем, - руками копать будете!
До вечера уже приказа открывать огонь не было. Поддубный ходил к
комбату с вопросом:
- Что, село заняли?
- Какое там заняли! Еле-еле вроде бы за окраину зацепились.
- А чего ж тогда не стреляем?
- Чтоб в своих не попасть!
Это звучало достаточно логично.
Потом Витя сидел в яме у Волкова, грелся у костра, пообедал и
чувствовал себя превосходно, тем более что пришло два письма - от родителей
и от жены. Портил картину только наводчик Федя Коломейчук своим флюсом. Щеку
у него разнесло в пол-лица, Федя постоянно кривился и стонал. Витя сходил к
Зарифуллину, поговорил, и тот задумчиво сообщил, что у них в тылу стоит
какой-то госпиталь и пусть Федя топает туда своим ходом. После такого
разрешения Коломейчук мгновенно исчез - и больше он не появлялся. А если
слегка забежать вперед, то следует заметить, что Витя вообще больше никогда
его не видел; куда-то, по слухам, он сумел в другую часть попасть.
В сумерках подошел капитан Донецков с приказом вести беспокоящий огонь.