"Лео Яковлев. Голубое и розовое, или Лекарство от импотенции " - читать интересную книгу автора

меня туда - в страну моих запретных воспоминаний. Иначе зачем бы ему так
стараться? Впрочем, зачем ему я там нужен, мне тоже пока не было ясно. Но я
верил, что придет время, и я это узнаю. А пока я, попивая чай в своем купе,
стоя у окна, лежа на мягком диване и благодаря Бога за дарованное мне
одиночество в пути, перебирал, словно четки, события пятидесятипятилетней
давности, стараясь не упустить ничего, даже самой малости, казалось бы,
лишенной всякого смысла.
И вот что у меня получилось.

Глава 2. О былом, но, как оказалось, не забытом


I


Вероятно, воспоминания как вещи: если их не тормошить и не бередить раз
за разом, они не "изнашиваются" и не только не уходят в область забвения, но
и не подвергаются последующим искажающим их наслоениям, сохраняя изначальную
четкость линий и очертаний. В этом я убедился, когда стал приводить в
порядок содержимое заветных уголков своей памяти: все, казалось, навсегда
забытые события, в том числе и те, которые я сам очень хотел бы забыть, сами
собой выстраивались в необходимой и единственно правильной
последовательности, обнажая при этом ранее скрытые причинно-следственные
связи. Одним словом, многое тайное становилось явным, по крайней мере, для
меня.
Я не буду воспроизводиться все свои сомнения и размышления,
сопровождавшие меня на моем пути к Истине. Это заняло бы очень много места и
времени. Поэтому я здесь дам одну лишь канву, схему событий более чем
полувековой давности, которые мне вдруг захотелось снова хотя бы мысленно
пережить и почему-то в той самой местности за тридевять земель, где они
когда-то происходили.
Итак, в те годы давние, глухие где-то далеко от этой местности шла
большая война, и хотя в воздухе уже витал дух Победы, до конца этой войны
оставались еще многие месяцы, складывающиеся в годы. Мы жили тогда в
небольшом районном центре - Уч-Кургане, где моя покойная мать исполняла
множество всяких обязанностей - от почтальона до аптекаря, а отец был на
фронте. Все было как у всех. Вернее - почти как у всех.
Но однажды письмо от отца пришло написанное не его почерком. Оказалось,
что он был тяжело ранен и находился в госпитале в Оренбурге. Письмо, если
читать его между строк, было очень тревожным, и мать не спала несколько
ночей, а потом решила все-таки ехать в Оренбург, чтобы быть возле отца.
Брать меня с собой она боялась, поскольку ходили слухи, что в России голод.
По своим почтовым делам она, иногда сама, иногда со мной, часто бывала
в большом селе со странным названием "Пртак", расположенном по соседству с
Уч-Курганом. В этом селе здоровых мужчин не было - всех забрали в армию, и
заметной фигурой среди остававшихся был пятидесятилетний Абдуллоджон. Он был
недосягаем для вербовщиков-военкомов, поскольку был одноногим. На вопрос,
где он потерял ногу, он скромно отвечал, что это произошло в боях с
басмачами, хотя могло быть и наоборот, - в боях басмачей с "красными", но,
видимо, документы у него на сей счет были в порядке, иначе было бы трудно