"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

нас работать они не смогли.
Увидев слабость конвоя, мы на следующий день добровольно вышли на
работу, задумав при первой же возможности бежать. В течение первых пяти дней
мы выбирали удобный случай. И как-то в конце рабочего дня, когда уже
стемнело, убежали впятером. Всю ночь проблуждали в реденьких лесах, недалеко
от поселка, утром по солнцу вышли на юг. Слышны были выстрелы, лай собак и
приближение погони. Мы решили разбрестись по лесу. Я оказался вместе с одним
чеченцем, Вахой Чадаевым.
Совершенно изможденные, нигде не останавливаясь, мы прибрели в какое-то
таежное поселение, состоящее, может быть, изб из двадцати. В первой же избе
нас приняла пожилая женщина. Мы ей все рассказали, она накормила нас и
уложила спать. Утром она предупредила, чтобы мы не показывались в поселке,
пока не решим, куда идти дальше. Сама хозяйка ушла на работу, ее дочь тоже
работала; был у нее сын лет одиннадцати. Ее муж был в 1937 году арестован и
погиб в лагере. Это была одна из многих семей, которые были высланы в 1930
году из Северного Казахстана, как кулаки. Здесь, в этом таежном поселке, у
них было свое хозяйство: куры, свиньи, коровы, огород. Прожили мы в этой
семье дней 20 и, несмотря на запрет хозяйки, решили однажды устроить
сюрприз - распилить в ее отсутствие все дрова, находящиеся около дома.
Вечером, когда вся семья была в сборе, мать и дочь отругали нас, сказав, что
нас обязательно должны были видеть соседи. Хотя в каждой семье были
арестованные, население очень охотно докладывало о беглецах, получая за это
вознаграждение.
После этого решили на рассвете идти дальше. Хозяйка объяснила нам, где
находится железная дорога. Их оказалось две: одна шла к Свердловску, и до
нее было километров сто; другая - Транссибирская, до которой было километров
триста. По направлению к последней мы и решили продвигаться. Снабдив нас
сухарями, солью, самодельным маслом, хозяйка в четыре часа проводила нас из
дому.
Снегу было еще немного, мы шли по проселочным дорогам не торопясь. Но
как только рассвело, прямо навстречу нам вышли из лесу охранники в военном.
Документов, естественно, у нас не оказалось. Тогда они связали нам руки и
повели. Шли мы долго. Наконец, добрались до какого-то поселка. Оттуда,
посадив в сани, нас доставили в Богословск. Непонятно почему, но нас не били
и сразу же посадили в карцер. Карцер был полон ребятами из Нижней Туры - за
отказ от работы. Отсидев несколько суток в карцере, я и другие попали на
этап.
Прибыли мы на станцию Карелино. Нас приняли в зону, отвели отдельный
барак, разделенный на две секции. Барак находился недалеко от карцера.
В первый же день к нам в барак пришел начальник комендантского
лагпункта седьмого лаготделения Севураллага Бестужев (впоследствии мы
называли его просто Махно). Он сказал, что работа здесь - только лесоповал,
что мы будем находиться под усиленным конвоем, и чтобы мы забыли о побеге,
"а не то я из вас сделаю керченскую сельдь - черную и без головы".
В лагере, кроме нашего этапа, находились исключительно заключенные по
политическим статьям. Многие бригады, которые жили в отдельных бараках, были
сформированы по национальному признаку. Так, были три корейских бригады
(корейцы были арестованы еще на Дальнем Востоке, а позже их семьи были
переселены в Среднюю Азию); немецкие бригады, состоявшие из немцев Поволжья
и немцев, проживавших в кавказских колониях Люксембург и Елендорф;