"Вирджиния Вулф. Эссе" - читать интересную книгу автора

досаду матери и утешителя-проповедника, словно Скотту достаточно все это
запечатлеть, а разглядеть - это уже дело наше. Недостаток психологической
сложности возмещается искренностью, и при этом еще пробуждаются наши
собственные творческие способности. Не приходится спорить, Скотт творит
небрежно, отдельные части его труда соединяются словно бы сами собой, без
его участия; и без его участия сцена рушится, это тоже истинная правда.
Ибо кто там ломится в дверь и обрушивает всю конструкцию? Тощий, как
смерть, граф Гленаллан, этот злосчастный лорд, женившийся на родной
сестре, которую ошибочно считал двоюродной, и с тех пор блуждающий по
свету в трауре. На сцену врывается фальшь; на сцену врывается титулованная
аристократия. Черное убранство похоронного бюро и геральдической палаты
душит нас. Скотт силен там, где изображает переживания человека не в
столкновении с другими людьми, а в столкновении человека с Природой и
Судьбой. Его поэзия - это поэзия беглецов, спасающихся от преследования в
ночном лесу; поэзия парусников, выходящих в море; волн, разбивающихся о
скалы в лунном сиянии; безлюдных песчаных отмелей и отдаленных всадников;
преступлений и тайн. И он, наверно, последний романист, владеющий великим
шекспировским искусством характеризовать героев через их речь.


2. ГАЗОВЫЙ СВЕТ В ЭББОТСФОРДЕ

Скотта как романиста либо заглатывают целиком, и он входит в вашу плоть
и кровь, либо же с порога отвергают. Промежуточных инстанций не
существует, посредники не снуют между позициями, с предложениями
миротворческих услуг. Ведь это не война. Книги Диккенса, Троллопа, Генри
Джеймса, Толстого, сестер Бронте все время обсуждаются и толкуются, романы
уэверлеевского цикла - никогда. Они так и стоят, целиком принимаемые или
целиком отвергнутые - довольно своеобразная стадия в безостановочном
процессе, который именуется бессмертием. И если еще возможно исправить это
тупиковое состояние, то, пожалуй, нам поможет тут 1-й том "Дневников"
Скотта (1825-1826), который с таким тщанием подготовил к публикации и
выпустил в свет мистер Дж.-Дж.Тейт. "Дневники" Скотта представляют собой
самое полное его жизнеописание, они показывают автора и в сиянии славы, и
в мрачном сумраке, они содержат пересуды о Байроне и знаменитое
высказывание о Джейн Остен и несколькими об задами проливают больше света
на масштабы и пределы таланта Скотта, чем бессчетные труды всех критиков и
исследователей, так что благодаря этому новому источнику оба застоявшихся
лагеря в одну прекрасную ночь еще, глядишь, перейдут врукопашную.
Чтобы спровоцировать столь желанное столкновение, возьмем запись от
21-го ноября 1825 года: "С утра был в Комитете по газовому освещению,
президентом или председателем каковой организации я являюсь". Скотт, по
достоверному свидетельству Локхарта, питал страсть к газу. Он восхищался
ярким светом и не обращал внимания на некоторый запах. Что же до затрат на
приобретение огромного количества труб, которые надо было провести в
столовую, гостиную, коридоры и спальни, а также на сами работы, - в
счастливые дни своего творческого подъема он этим пренебрегал. "В доме
была постоянная иллюминация", и газовый свет изливался на блестящее
общество. Кто только не гостил в Эбботсфорде - герцоги и герцогини,
поклонники и паразиты, знаменитости и ничтожества. "Господи, - восклицала