"Вирджиния Вулф. Эссе" - читать интересную книгу автора

его сердце. Образные слова, анекдоты, сравнения с миром моря, неба и земли
так и льются, так и слетают с их губ. Любую мысль они бьют прямо влет и
без промаха сшибают меткой метафорой. Мы слышим то присказку: "в омуте у
мельницы, в снегу под сугробом иль в пучине морской"; то беспощадную
поговорку-характеристику: "Да он себе под ноги не плюнет - своих же сапог
испугается" и всегда - острую, бойкую речь, живой шотландский говор, такой
безыскусственный и пряный, такой обыденный и темпераментный, такой мудрый
и вдобавок немного печальный. Из всего этого получается нечто неожиданное.
Когда наши признанные авторитеты пошатнулись и мы остались без кормчих
плыть по широкому бурному морю, оказалось, что в романах Скотта не больше
морали, чем в драмах Шекспира. И для многих читателей его книги неувядаемо
свежи и живы оттого, что сколько их не перечитывай, все равно не поймешь,
какого же мнения придерживался сам Скотт и какой он на самом деле был.
Но каковы его герои, это мы понимаем почти так же хорошо, как понимаем
своих близких, глядя им в глаза и слушая их речи. Каждый раз, когда
перечитываешь "Антиквария", Джонатан Олдбак представляется немного иным.
Замечаешь в нем что-то новое; чуть по-другому звучит его голос, иначе
видится лицо. Потому что персонажи Скотта, как и персонажи Шекспира или
Джейн Остен, содержат в себе зерно жизни. Они изменяются вместе с нами. Но
это свойство, хотя и является необходимым условием бессмертия, еще не
означает, что его образы живут с такой же полнотой и глубиной, как Гамлет
или Фальстаф. Персонажи Скотта на самом деле страдают одним серьезным
недостатком: они живы лишь тогда, когда разговаривают; а размышлять они
вообще не размышляют; что же до того, чтобы заглянуть им в души или
сделать выводы из их поступков, то таких попыток Скотт вовсе не
предпринимает. "Мисс Уордор, словно почувствовав, что сказала лишнее,
повернулась и вошла в карету", - и дальше в жизнь мисс Уордор Скотт уже не
вторгается, а это не бог весть как глубоко. Впрочем, тут делу помогает то,
что его любимые герои и героини - по натуре большие болтуны; Эдди Окилтри,
Олдбак, миссис Маклбэккит - все болтают не переставая. И выражают в
разговоре свои характеры. Замолкают они только для того, чтобы приступить
к действиям. По речам их и делам мы их и узнаем.
Но можно ли по-настоящему понять людей, спросит, наверное, враждебно
настроенный критик, если знаешь только, что они сказали то-то и то-то и
поступили так-то и так-то; если о себе они не говорят ни слова, а их
создатель совершенно не приглядывает за ними, не вмешивается в их дела,
лишь бы они способствовали задуманному развитию действия? Каждый из этих
людей: Окилтри, антикварий, Дэнди Динмонт и прочие - просто набор
некоторых черт, притом наивных и невинных, он предназначен для нашего
развлечения в часы скуки или болезни, а с началом нового рабочего дня,
когда вернувшиеся силы требуют пищи поосновательнее и погрубее, все это
добро остается только собрать в охапку и свалить за дверью в детской.
Сравните уэверлеевский цикл с романами Толстого, Стендаля или Пруста!
Разумеется, такое сравнение уведет нас к проблемам, лежащим в основе
художественного творчества. Однако и не вдаваясь в них, ясно видишь, чем
не является Вальтер Скотт. Он не является великим исследователем душевной
жизни человека со всеми ее тонкостями и изгибами. Не ему взламывать печати
и иссекать из камня новые источники. Но он умеет изображать сцены жизни,
предоставляя нам самим их анализировать. Когда читаешь сцену в бедном
доме, где лежит мертвая Стини Маклбэккит, видишь сразу и горе отца, и