"Шломо Вульф. Обратимый рок" - читать интересную книгу автора

пошутили во Владике, когда Фреда посылали. А он мне об этом написать
постеснялся. Вот я и приезжаю, как к себе домой, с багажом, с моим
знаменитым пианино! Тут же его продала, сняли за сумасшедшую взятку номер в
гостинице и стали шиковать по театрам северной столицы. А тут вдруг два
автобуса с настоящими немцами, с валютой. Я кричу им по-немецки, что мы тоже
Шульцы, арийцы и прочее. А нас - кыш, прямо на снег. Дескать, какие же вы
немцы без валюты? Ну, куда нам, кроме как сюда? Вроде бы просто в гости.
Вот, мол, наша красная рыба к столу, как насчет пивка к нему? Кондор
говорит, что тут за углом киоск на разлив. Фред взял ведро, вернулись с
пивом, уговорили два хвоста и ведро, пока я с Жанной знакомилась. И - есть
же люди, представляешь? Кондор ведь сам аспирант, сами этот подвал на
птичьих правах снимают, без прописки, а тут нам предложили - живите, сколько
хотите. А мы так хотим, не передать! Тут рядом, на Стрелке, та-а-кой
магазин! Я чуть не лопнула, пока все из него не перепробовала, десять сортов
колбас, после наших-то двух. И вообще все рядом, весь Ленинград вокруг,
сдохнуть, какая красота. Одно слово - Петра творение! А тут оказалось очень
уютно. Окон почти нет, зато дверь выходит прямо во двор, соседей давно
выселили в новые квартиры, мы на этаже одни остались, донести некому.
Страшно, конечно, но интересно. Вчера сижу я на горшке на кухне..." "Да не
на кухне... смотри, какие у Люсьены глаза стали! Она вообразила, что..." "И
правильно вообразила. Тут у них все совмещенное. В коридоре ты уже была -
это и кухня, и душевая. То есть к крану можно подсоединить шланг и мыться
прямо на пол, вода куда-то под пол уходит и, представляешь, даже не воняет.
А в туалет дверь прямо около плиты. Там пять ступеней вверх - сидишь на
унитазе, как на троне, сквозь щели в дверях головы сожителей где-то у
подножья, когда они на плите что-то готовят. Чувствуешь себя на седьмом
небе, на всех свысока наср..." "Тася! Это же Люсьена, как ты можешь? Ну что
за низкая нация..." "От фашистской морды слышу!" "Хайль Гитлер!" "Шалом
алейхем, дорогой! Так вот, сижу я на горшке. А тут с соседском туалете, за
гнилой фанерой, двое рабочих матерятся, демонтируют унитаз, а он в прошлом
веке смонтирован, представляешь, какая прочность! Только я собралась...
короче, вместо нормального звука пустила петуха. Они там затихли - не знали,
что тут кто-то живет, понимаешь? Ну, думаю, сейчас эту перегородочку
сковырнут, и меня прямо с голой попой унесут в милицию. Тогда я вспомнила
мой спектакль на радио "Золотой ключик" и говорю таким дребежащим
буратинским голосом: Я ид-д-д-иот... Я ку-с-с-с-аюсь... Там сначала тишина,
потом та-акой грохот!" "Она еще пукнула им вдогонку." "Не вдогонку, а в
горшок. Я тоже живая. Я испугалась..." Люда тихо смеялась полузабытым шуткам
странной четы, наклоняясь к коленям. "Фред, расскажи, как ты мусорное ведро
выносил..." "Сама расскажи, ты привирать приучена..." "Так вот, мы же тут на
нелегальном положении, почти как Ленин, а мусор выносить надо, верно? Ящик
где-то во дворе. А где, Фред не знает. И вот берет он ведро со всякой
скоропортящейся дрянью, одевает свою фальшивую дубленку за сорок рублей, что
издали выглядит как настоящая, и уходит в ночь, во мрак... Час его нет,
второй. Кондор говорит: что-то Фреда долго нет. Так он же не знает, где
ящик, говорю. Можно же спросить? Нельзя. Фред скорее съест весь мусор, чем
спросит..." "И - съел?" - смеется совершенно ожившая Люда. Зная Шульцев, она
не удивится любым подробностям такой трапезы среди сугробов. "Хуже, -
трагическим шепотом говорит Фред. - Меня с этим ведром чуть не
расстреляли..." "Как это? - по-детски пугается Люда, расширяя свои