"Шломо Вульф. Гекуба" - читать интересную книгу автора

довольно однообразной импортной продукции российских издательств по бросовым
ценам. Бесчисленные боевики и мелодрамы из чужой жизни, эротика и насилие на
обложке, наркотики, порно и кровь на страницах. И - ни слова о жизни
потенциальных читателей. "А им это надо? - спросил человек, похожий на что
угодно, только не на привычного по прошлой жизни продавца книжного магазина.
- И так тошно..."
Еще бы, чуть не сказал Евгений, особенно, если смотреть на твою
спесивую рожу на фоне этой макулатуры. Чтобы к тебе заходило хоть три
человека в день, надо быть профессионалом, искать авторов, сводить их с
заинтересованными покупа-телями, заводить из тех и других постоянную
клиентуру в твоем эксклюзивном для авторов магазине, чтобы их читатель шел
только к тебе. Cоздавать альянс автор-издатель-читатель. А ты сидишь тут и
гордишься своим хамством и невежеством, предприниматель липовый! После
прогоревшего буфета или распространения чего-то из-под визгливой пирамиды.
Но если в магазине от профессионализма хоть как-то зависело
благополучие семьи владельца, то уж в храме книголюбия никому и ничего не
было надо. Но тот же устало-презрительный взгляд. Плюс многозначительные
бессмысленные сентен-ции черт их знает о чем и нетерпеливое поглядывание в
окно, словно сегодня к этим бездельникам придет еще хоть один писатель...
Все удивительные авторские находки и восторг от них, споры и ссоры с
Наташей по поводу каждой реплики и эпизода, сюжет и композиция каждой
повести, сверх-задача и ее воплощение, весь смысл жизни писателя были в
несколько минут ниве-лированы здесь двумя стариками, призванными решать
более чем скромную задачу - собрать на презентацию оплаченной автором книги
несколько потенциальных покупателей. Донести мысль автора до тех, ради кого
он трудился.
На фоне этих горьких воспоминаний как-то привычно забылась только что
погиб-шая соседка (а так ли уж тепло дружили?..), Наташа, опекающая где-то
свежего вдовца (тем более, меня там только нехватало...) и вообще вся эта
бесконечная никчемная суета, выдающая себя за жизнь.
***
"Коля, говорил мне Давид Ойстрах, - голос с трибуны был невыносимо
громкий, - ты не совсем прав. Бог есть в каждом человеке..."
Зал завороженно внимал. По всем рядам белели седины. Шоу пенсионеров
для пенсионеров. Неужели все они знакомы с произведениями Колесина? -
удрученно думал несчастный дилетант. - Почему же я не могу вспомнить ну ни
одного из названий, которыми он сыплет в зал? Всех, решительно всех, с кем
он тепло дру-жил, кого самозабвенно опекал, всех, кто делился с ним самым
сокровенным, я хорошо знаю по их неповторимому творчеству. А вот его,
известнейшего уже полвека писателя, воля ваша, нет!..
Евгений и не пытался вообразить подобную встречу читателей, скажем, с
Досто-евским, который был бы представлен не своими романами, а бесчисленными
рега-лиями и должностями. И под занавес творческой биографии собрал
петербургских стариков, которые, к своему изумлению или умилению услышали:
"Федя, - как-то говаривал мне Гоголь, - учти, что в украинской горилке есть
витамин". И, произ-неся этот бред, классик тщетно ждал бы смеха и
аплодисментов.
Этого не могло быть потому, что не было ни у одного русского писателя
никаких регалий и званий, должностей и привелегий. Никому в России 1880 года
и на ум не пришло бы объявить: "Перед вами Достоевский - известнейший