"Шломо Вульф. На чужом месте" - читать интересную книгу автора

очередной паршивой овцы, покончила с массовым предательством последнего из
своих изначально неблагонадгжных народов на пути к построению коммунизма.
Лагеря на берегу Ледовитого океана давно заросли тундровым лишайником.
Только покосившиеся вышки и впаянные в мерзлоту остатки колючей проволоки
напоминали об их недолгой истории. Евреи, которые той весной не были убиты
прямо в останавливающихся на станциях эшелонах в результате "проявления
стихийного справедливого гнева трудящихсяФ, не умерли от духоты в трюмах
грузовых судов, не утонули при высадке в прибое на необорудованный берег,
эти немногие дождались первых морозов и тихо погибли в неотапливаемых
переполненных бараках-времянках без еды и воды. И даже через десятки лет
холодный прибой нетнет, а выкатит на гальку череп какого-то, быть может,
несостоявшегося Эйнштейна или вполне состоявшегося Блантера, которому "не
нужен был берег турецкийФ, а потому был предоставлен вот этот - чукотский
...
Еврейство деда тщательно скрывалось в семье Майи. В отличие от СС,
КПСС, в духе нашего советского гуманизма, не уничтожала полу- и так далее
евреев, но жестко ограничивала их в правах,. Майе не светило бы попасть в
ег институт, заяви она о дедушке-профессоре медицины. Если бы ег папа и
мама сразу признались в позорном родстве, их бы вместе с дочерью поселили
как полу- и четверть-жидков в Автономии. А уж узнай сегодня славное МГБ,
что она нагло скрывала все эти годы свог родство с "извергом в белом
халате" в своих анкетах, не отделалась бы она Яшкиными наивными фантазиями.
Припудрив потемневший от слгз нос, Майя оделась и снова посмотрела в
очистившееся от пелены на глазах зеркало. Сердитая молодая женщина
исподлобья смотрела на нег влажными припухшими глазами. Она натянула
резиновые сапожки, положила в сумочку туфли и надела плащ, тщательно
уложив под капюшон высокую причгску. В коридоре было грязно, из общего
туалета в его конце тянуло мерзким запахом. Она заткнула нос, обошла
разбросанные вокруг двери туалета использованные по прямому назначению
обрывки газет с портретами вождей, скатилась по лестнице на мокрые доски
короба - поднятого над мерзлотой тротуара. Солнце слепило ег, отражаясь от
луж, неестественным ночным прожекторным, лагерным светом в контраст
нависшим чгрным с синеватым отливом снеговым тучам. Под веками ломило от
всепроникающего свирепого света вечного полярного дня, как тогда, на
сцене, от беспощадного света юпитеров...
У дверей ресторана ег встретили двое из тргх лгтчиков. Уже издали по их
лицам она поняла, что, как это вечно с летунами, вдруг срочный вылет и, к
сожалению... К сожалению, глаза ег снова наполнились слезами, когда она
сдавала одна плащ и сапожки в гардероб, поднималась в зал и устраивалась
за чудом свободный угловой столик. Громко смеялись отмечающие какое-то
важное достижение начальники из штаба аркопераций, степенно пили водку
капитаны-наставники, весело ужинали и лапали пьяных буфетчиц моряки с
атомного ледокола. Солнце мерцало в бородах полярников с их последним
цивилизованным ужином на пути к дрейфующей станции, отдыхали гидрологи,
гляциологи, золотишники. Ударники коммунистического труда были веселы
каждый в своей компании и все вместе в своей вечно юной прекрасной стране.
На шестой части земной суши эти люди успешно построили коммунизм,
избавившись раз и навсегда от скверны еврейства, бытовой преступности,
государственной измены. Портреты Берия и Ленина висели над стойкой бара с
бесплатными напитками и закусками, словно специально ярко высвеченные