"Шломо Вульф. На чужом месте" - читать интересную книгу автора

низко сидящего над сопками желтого шара и от его отражения в голубой со
льдинами бухте многослойно отражался от стгкол домов и от луж на коробах и
между колеями на дорогах. Снежинки из туч, сверкая, неслись в потоках
света, как осколки зеркала Снежной Королевы, никогда не посещавшей
Советский Север, и без нег вкусивший столько лжи и зла, сколько не снилось
ни одной свирепой королеве... Майя торопилась переодеться для ужина с
лгтчиками в девять в ресторане "АрктикаФ. Ег тоже отдельная комната была
по-девичьи чистой и уютной, но с тем же мертвым сухим духом электропечки,
убивавшим любую домовитость. Она наскоро разделась, достала из шкафа
любимое чгрное платье с белой розой у ворота, то самое узкое блестящее
платье, что подчгркивало отличие стройной женщины от женщины вообще. В
зеркале она увидела свог лицо с большим ртом, неправильным носом и
длинными красивыми глазами, странным образом приводящими именно эти
недостатки в неповторимую гармонию. Держа в руках платье, она придирчиво
разглядывала себя, стоя в белье и в туфлях, и словно выставляла себе,
разменявшей сегодня четвертачок - двадцать пятый года,- оценку. Не убедив
себя этим досмотром, она сняла всг и покачала перед зеркалом грудями, с
удовлетворением отметив, что они еще упруго и красиво торчат, а не
болтаются, не смотря на изрядную величину и вес - она приподняла их на
ладонях и слегка сжала, проверяя упругость. Я еще молода, улыбнулась она
себе. У меня удивительные пропорции фигуры - тонкая талия при таких бгдрах
и бюсте! У меня гладкая белая кожа. Я еще очень и очень могу
понравиться... Она подумала, что идет в ресторан, чтобы кто-то касался в
танце, а потом, может быть, или здесь, или у него дома ег тела, раздражая
ег недосказанностью отношений, словно жажда, бесконечно удовлетворяемая во
сне...
После того, как пять лет назад ег подвергли публичному телесному
наказанию, она потеряла интерес к обычному сексу и не могла объяснть, что
она имеет в виду под сексом необычным. Ег высекли "за изощргнное
садистское хулиганство" и привели приговор в исполнение прямо на ярко
освещенной сцене их переполненного институтского клуба. Еще бы там были
свободные места! В стране, где категорически запрещалась самая безобидная
эротика в печати и в кино, не говоря о театре, где милиция задерживала на
пляжах девушек за открытый купальник, неестественным образом
практиковались телесные наказания, где можно было видеть раздетую молодую
женщину Следуя законам самого справедливого в мире общества, суд, как
правило, назначал экзекутором жертву преступления... Майю тогда, как раз в
день ег двадцатилетия, наказывал тот самый Яшка, которого ег ребята
проучили за попытку лапать их девушку на танцах. Ну уж тут-то он
налапался, прежде чем стал ег собственно стегать! Судьи и зрители не
торопили его, сами наслаждаясь "унижением злостной хулиганки" - с
такими-то соблазнительными формами...
Слгзы ярости выступили у нег на глазах при этом воспоминании.
Воспитанная на культивированной советской властью патологической
сексуальности, подчерпнутой из достоинства и терпеливости юных героинь
"Молодой гвардии" и славных партизанок, Майя тогда всг стерпела, но из
института ушла, из родного города уехала в Москву, там вышла замуж,
развелась. И вот судьба занесла ег как раз в Певек, где около сорока лет
назад закончилась биография ег деда, как и большинства советских евреев в
1953 году. Великая семья советских народов избавилась тогда, наконец, от