"Шломо Вульф. Убежище" - читать интересную книгу автора

чем она торговала, тогда в Ленинграде не было. Зимой она замерзала в своем
белом халате, надетом на старенькое пальто. Она очень старалась, но была от
природы неразворотливая, всегда на плохом счету, без премии и
прогрессивки...
***
Потом действительно приехали все наши. Те, с кем я никогда не общалась.
Белая ленинградская кость, элита. Все уже знали по Питеру, что я вроде бы
девушка Феликса, и там относились к нашему общению
снисходительно-презрительно, как к чудачеству аристократа, увлекшегося
горничной. Здесь же они со мной не стеснялись. Видно подготовились. Эллочка
была во всеоружии своих бесчисленных нарядов и причесок. Я старалась не
обращать на них внимания. В конце концов, Феликс-то был все-таки со мной, а
не с ней! А что у меня всего-то тридцатка до первой стипендии и обратный
билет, так об этом не знал и мой кумир. Я была гостем Дашковских, а гостю
положено закрывать глаза на характер хозяев или вообще не быть гостем.
Человеческое стадо не отличается от любого другого. В принципе, мы все
были студентами одного потока в одном институте. Я ни с кем из давних друзей
этого дома в Ленинграде ни разу и не ссорилась, и не дружила. Здоровались
изредка -- и только. Но тут оказались задеты интересы клана. У своей Эллы
завидного жениха отбивала чужая. Стадо всегда против чужака.
Я терпела. В конце концов, как бы иначе я вообще решилась поехать на
лето из пасмурного холодного Ленинграда в этот сияющий благополучием и
солнцем Севастополь? На что бы я здесь снимала угол и питалась? А так Феликс
расплачивался за меня в ресторане, водил в театр, как и в Ленинграде. Тамара
говорила мне, что я веду себя, как содержанка. И так же думали все нынешние
гости, давние друзья Феликса, как и его семьи. Ведь Эллочка чуть ли не с
детства считалась его потенциальной невестой.
Сразу после лета распределение. Феликсу не светит без меня или другой
ленинградки остаться в северной столице. Но это не мой, а Эллы папа зав
отделением в крупнейшем НИИ, давний друг самого Антокольского. Со мной и без
него Феликс пойдет мастером на Адмиралтейский завод, а такие ребята в
мастера сроду не шли. Любой ценой в ЦКБ или НИИ. И это тоже все знали...
***
"Таковы круги нашего общества, - сказал мне как-то мой отец, когда у
него было короткое просветление. -- И дело вовсе не в национальности твоего
Феликса. Не в этом суть. Он просто принадлежит к классу нашей бесчисленной
подполной буржуазии, а ты у нас пролетарочка. И тебе лучше остаться ею же до
конца жизни, чем породниться с чуждым тебе кругом."
Тут уже совсем иные декорации. Мы с ним сидели тогда на берегу пруда
под свисающими к воде ивами, словно пьющими из него черную воду. В зеркале
пруда отражался купол дворца петровского промышленника, перекупленного
некогда великим русским психиатром.
"Впрочем, я и не боюсь, дочка, что этот класс тебя засосет. Нет, он
тебя в себя просто не впустит. Феликс -- фигура в твоей жизни проходящая.
Будет кто-то другой. Что ты так странно на меня смотришь? Думаешь, что я
выздоравливаю, что меня вот-вот выпишут навсегда? Не надейся. Я неизлечим. У
меня слишком много мыслей."
Он был неестественно худой, желто-бледный и ужасно беззащитный в своем
больничном одеянии. Мы с ним говорили о моей любви, о вариантах моего
распределения, о маме и о политике, которая и привела его в этот дворец