"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Собрание сочинений Том 5. Дживс и Вустер" - читать интересную книгу автора

В голосе юной авантюристки была та самая радость, с которой женщина
встречает рокового любовника, однако, поразмыслив, эта особа сочла, что
подобный тон не слишком уместен после сцены, только что произошедшей между
ней и служителем Бога. И заговорила холодно и враждебно, я все слышал,
потому что она взяла на руки эту злобную тварь Бартоломью и зажала ему пасть
рукой, - я бы такого в жизни не сделал, осыпь меня золотом.
- Что вам угодно?
Бартоломью не лаял, слышимость была великолепная. Голос Пинкера звучал
слегка приглушенно за стеклянной дверью, но все равно можно было разобрать
каждое слово.
- Стиффи!
- В чем дело?
- Можно войти?
- Нет, нельзя.
- Я кое-что принес.
Юная шантажистка в восторге взвизгнула.
- Гарольд! Ты ангел! Неужели ты все-таки раздобыл ее?
- Да.
- Ах, Гарольд, какое счастье, какая радость!
Она в волнении открыла балкон, в комнату ворвался холодный ветер,
коленкам под брюками стало холодно... Ветер ворвался, но Пинкер почему-то не
вошел. Он мялся на балконе, и через минуту я понял причину его
нерешительности.
- Скажи, Стиффи, а твой пес не бросится?
- Нет, нет. Подожди минуту.
Она отнесла животное к чулану, где висела одежда, бросила его туда и
закрыла дверь. Никаких сообщений из-за двери не последовало, поэтому надо
полагать, что тварь улеглась на полу и заснула. Скотчтерьеры - философы, они
легко приспосабливаются к переменам в жизни. Тяпнут слабого, от сильного
убегут.
- Путь свободен, мой ангел, - сказала она, возвращаясь к балкону, и
переступивший порог Пинкер заключил ее в объятия.
Они закружились, и сначала было трудно разобрать, кто из них где, но
вот он разжал руки, и я наконец увидел его отдельно от нее и с ног до
головы. Он здорово раздобрел за время, что мы не виделись. Деревенское
сливочное масло и несуетливая жизнь, которую ведут священники, прибавили еще
несколько фунтов веса к его и без того внушительной комплекции. Тощий,
долговязый спортсмен Пинкер остался в нашей ранней юности, на "Великопостных
гонках".[34]
Однако я скоро понял, что изменился он только внешне. Он чуть не упал
на ровном месте, споткнувшись о ковер, налетел на оказавшийся поблизости
столик и, как ни трудно это было, умудрился его опрокинуть, - нет, передо
мной все тот же нескладеха Пинкер, у которого обе ноги - левые, и если его
отправить в переход через великую пустыню Гоби, он в силу особенностей своей
физической конституции непременно собьет кого-нибудь с ног по дороге.
В былые времена в колледже физиономия Пинкера сияла здоровьем и
радостью. Здоровье осталось - он напоминал одетый священником бурак, однако
с весельем дело обстояло не столь благополучно. Лицо было встревоженное,
мрачное, наверное, совесть совсем искогтила его. И не наверное, а точно,
потому что в руке он держал ту самую каску, которую я видел на голове