"Пэлем Грэнвилл Вудхауз. Дживз уходит на каникулы" - читать интересную книгу автора

имя, бывая в Нью-Йорке, но в связи с чем - хоть убей не помню. У тебя не
возникает никаких ассоциаций?
- Конечно же, сэр. Имя этого джентльмена частенько упоминается в
скандальных газетах Нью-Йорка, в основном в разделах, которые ведет мистер
Уолтер Уинчел. Чаще всего Уилберт фигурирует там как Вилли с Бродвея.
- Точно! Теперь я вспомнил! Его еще зовут плейбоем.
- Совершенно верно, сэр. За его дикие выходки.
- Точно, как же я сразу не вспомнил. Это тот самый тип, который любит
произвести фурор в ночных клубах, впрочем, они ведь для этого и
предназначены. Но зато еще он имеет обыкновение обналичивать огромные чеки в
банке, сбивая с толку пистолетом и репликой "Это ограбление".
- И еще... Ах нет, к сожалению, сейчас не могу припомнить, сэр.
- Что именно?
- Еще какая-то мелочь, сэр, относительно того, что я слышал о мистере
Криме. Если я вспомню, то обязательно вам сообщу.
- Да, пожалуйста. Хотелось бы иметь полное представление. Ах, черт!
- Сэр?...
- Ничего, Дживз. Это я так, подумал. Что ж, отправляйся, а то опоздаешь
на поезд. Желаю удачи в ловле креветок.
Читатель, конечно, догадался, о чем я подумал в тот момент. Вы же
видели, как горячо я воспринял перспективу встречи с Бобби Уикам и Обри
Апджоном. Кто знает, во что это выльется. Но в довершении к этому оказаться
бок о бок с нью-йоркским прикольщиком, у которого явно не в порядке с
головой, - не слишком ли много для моего хрупкого организма? Я даже стал
подумывать, не послать ли мне телеграмму, что мол, сожалею, - и выйти из
игры. Но тут я вспомнил про кухню Анатоля и почувствовал прилив сил. Вкусите
однажды с такого стола - это же алтарь с дымящимися подношениями. Через
какие бы душевные муки мне ни пришлось пройти в Бринкли, что в Снодсбери,
что возле Дройтвика, прежде всего я успею заглотнуть немного supremes de
foie gras au champagne и Mignonettes de poulet Petit Duc. И все же - что
правда, то правда - я даже боялся подумать, какие испытания скрывает от меня
густая листва графства Ворсестершир. И рука, зажигающая сигару, - рука
Берти, - моя рука! - дрогнула...
И в этот напряженный для меня момент вдруг снова зазвонил телефон. Я
вскочил, как на зов Последней Трубы, готовый взбежать на самый дальний холм
моей квартиры. Впрочем, это была не Труба, а трубка, но снимал я ее не без
апокалиптического трепета. На проводе был чей-то слуга.
- Мистер Вустер?
- Он самый.
- Доброе утро, сэр. Ее сиятельство леди Уикам желает поговорить с вами.
Мадам, мистер Вустер.
В трубке зазвучал голос матери Бобби.
Должен заметить, что пока мы обменивались репликами с ее слугой, я все
время слышал чьи-то приглушенные рыдания, как в радиоспектакле. Теперь же я
не сомневался, что они издавались скорбящей вдовой сэра Кутберта. Мадам
нужно было перестроить голосовые связки на разговор, и пока я ожидал, что
она начнет говорить, я ломал голову над двумя вещами: первое - какого черта
звонит мне эта женщина? И второе - почему она рыдает, ведь она уже давно как
вдова. Больше конечно меня волновало, какого черта она мне звонит, ибо между
мной и мадам пролегла проколотая грелка, читай: мадам прохладно ко мне