"Пэлем Грэнвилл Вудхауз. Дживз уходит на каникулы" - читать интересную книгу автора

свалится кирпич чем что-то вроде меня.
- Давненько не виделись, - сказал я.
- Да, протянул он, явно надеясь, что наша беседа не затянется.
Направляясь к лужайке, где нас ждал накрытый стол, мы явно не проявляли
признаков душевной теплоты. Кажется я сказал "Прекрасная погода, неправда
ли" и кажется он мне что-то промычал в ответ. Когда же мы подвалили к столу,
там была только одна Бобби. Уилберт и Филлис наверняка находились на моей
двоюродной поляне, а миссис Крим, как сообщила Бобби, не вылезает из своей
комнаты целыми днями и выдумает ужасы для своей новой книги. Так что мы
уселись втроем и только принялись за чаепитие, как из дома вышел дворецкий с
блюдом фруктов в одной руке и тентом от солнца в другой. Простите, я сказал
"дворецкий"? Я был не совсем прав. Этот человек был одет как дворецкий и вел
себя как дворецкий, но не был таковым в самом определенном смысле этого
слова. Читай: это был сэр Родерик Глоссоп...

ГЛАВА 4

В Дроунз клубе и других местах, которые я посещаю, вам скажут, что
Бертрам Вустер - человек железной выдержки, или обладающий sang froid, и,
говорят, недюжинной sang froid.
В глазах многих я прямо-таки закаленная сталь, и я говорю вам, что я
она самая. Но и в моей броне может пойти трещина, особенно если подсунуть
мне знаменитого психиатра, разодетого под дворецкого. Ошибка исключена, это
был действительно Родерик Глоссоп: сейчас он лыжным шагом возвращался в дом.
На свете просто не могло быть такой второй такой лысины и мохнатых бровей,
поэтому нужно признать: прощай моя sang froid.
Впечатление, произведенное на меня, было таковым, что я вскочил со
стула. Каждый из нас может представить, что будет, если человек вдруг
вскочит со стула, с полной чашкой чаю в руках. То, чем эта чашка была
полная, между тем сфонтанировало в воздух и очутилось на штанах Одри
Апджона, магистра наук, произведя значительный увлажняющий эффект таковых. И
я вряд ли преувеличу, если скажу, что если до этого на нем и были штаны, то
теперь на нем по большей части был чай. Кажется, несчастный тоже это
почувствовал, и я еще даже удивился, что он ограничился лишь "Уй-яя!" Я
думаю, что просто, как солидный джентльмен, он привык сдерживать свои
эмоции, дабы не произвести плохое впечатление: но сейчас, по-моему, он
пожалел о том, что именно он - солидный джентльмен. Впрочем, иногда и
молчание красноречиво. В его взгляде читалось множество молчаливых, но
восклицательных междометий. О, что это был за взгляд! Так смотрит пират,
желая всем вокруг по такой же деревянной ноге, как и у него.
"Вы, как я посмотрю, не переменились со времен Мэлверн Хаус", -
произнес он наконец язвительно, пытаясь промокнуть свои штаны носовым
платком. - "Растяпа Вустер, так мы его звали", - добавил он, обращаясь к
Бобби, явно намереваясь заручиться ее поддержкой. - "Даже элементарно
удержать чашку в руках, чтобы не пролить ее на окружающих, он не может. И уж
если в комнате есть хотя бы один стул, Вустер его обязательно опрокинут: это
аксиома. Да, горбатого могила исправит."
- Ради бога, простите, - сказал я.
- Да поздновато извиняться. Вы испортили мои новые штаны. Вряд ли
теперь чай отстирается с белой фланели. Впрочем, придется попробовать.