"Пэлем Грэнвил Вудхауз. Деньги в банке" - читать интересную книгу автора

в мелкие дребезги. Я буду, разумеется, сама вежливость - вкрадчивый, учтивый
- но когда я покончу с Грином, собирать будет нечего. Впрочем, какая это все
мерзость! Что мне до мелких ссор между жалкими козявками? Мое место - за
письменным столом. Особенно сейчас, когда у меня родился замысел нового
романа. Такая конфетка должна выйти! Это что, телефон?
- Да, сэр. Мисс Шусмит, наверное.
- Жуть, но вы, вероятно, правы.
Звонила и впрямь мисс Шусмит. Голос ее можно было сразу узнать и по
безупречно четкому выговору, и по властным ноткам. Среди прочих преград на
пути к истинному единению душ была и ее манера говорить с Джефом, словно с
трудным воспитанником.
- Джеффри?
- Да.
- Я звонила раньше, но тебя не было.
- Мамаша Болсем мне сказала.
- Сколько раз я просила не называть миссис Болсем мамашей. Это
некультурно и провоцирует ее на фамильярность. Все в порядке?
- Здесь - да. А у тебя?
- Ты прекрасно понял, о чем я спрашиваю. О папе. Он тебя
проинструктировал?
- Ага.
- Хорошо. Так вот, если ты не выиграешь дело, то сам будешь виноват.
Папа говорит, защита не держится ни на чем.
- Ей бы пригодились ремень или подтяжки.
- Что-что?
- Ничего.
- Ты что-то говорил про подтяжки.
- Не говорил.
- Кому нужны подтяжки?
- Выбрось их из головы. Да, конечно, я выиграю дело. Это будет громкая
победа.
- Ну, надо надеяться на лучшее.
- В точности то же сказал твой отец. Короче, Хорса, держи хвост
пистолетом.
- Что-что?
- Ты говорил про какой-то пистолет.
- Ничего я не говорил. Наверное, линия барахлит.
- Ладно, если ты не выиграешь, я буду очень сердита. Главное, следуй
папиным указаниям. Будь вежлив с судьей. Не мямли. Не ухмыляйся. Ни в коем
случае не говори "э-э". Нет ничего хуже неуверенности. Тщательно подбирай
слова, произноси их ясно и отчетливо. Да, и волосы. Обязательно причешись.
Ах да, я забыла, ты будешь в парике. Ладно. Кажется, все. Я вернусь в Лондон
через две или три недели. До свидания.
- Пока, - отвечал Джеф.
Он положил трубку, подошел к окну и стал смотреть на двор. Природа
создала его жизнерадостным и улыбчивым, но сейчас весь его вид выражал
глубокую подавленность. Внизу, в канаве, воробьи чирикали мадригалы, но Джеф
не испытывал ни малейшего желания подтянуть.
Он не видел на горизонте и тоненького лучика надежды.