"Джон К.Райт. Неспящий в ночи " - читать интересную книгу автора

давно забытого народа, пославшего Асира на поиски новой твердыни. Только мне
известно, как называли себя те древние: наши историки знают их как народ
орихалькума, потому что они владели секретом изготовления этого металла,
секретом, утерянным для нас.
И потому мастера воздуха за последние две сотни лет, когда начались
перебои в питании, урезали до минимума вентиляцию этих помещений. Чтобы
войти сюда, мне пришлось воспользоваться пазухой дыхательного листа. И
открыть окно, чтобы не задохнуться.
Неполадки с вентиляцией теперь не редкость. На средних уровнях
распахнуты почти все окна, которые, по мудрой традиции прежних времен,
должны быть плотно закрыты.
До Ночных Земель отсюда почти две мили. Ни одно чудовище не в силах
пересечь Белый Круг, и ни одно не поднималось на такую высоту со времен
Вторжения, случившегося четыреста тысячелетий назад, а если бы и поднялось,
окна слишком малы, чтобы пропустить чудовище.
Я помню о крыльях. В сновидениях я видел голубей и машины, которые
строили люди, подражая им. Но воздух разрежен, и на такую высоту крылья не
поднимут даже самое темное и изголодавшееся создание.
Я не считал, что открытые окна представляют опасность. Ядовитых
насекомых и испарения должны остановить воздушные фильтры. Но что, если
потеря мощности за последние несколько столетий оказалась больше, нежели
уверяли эдилы и кастелян? Зов разума не должен был проникнуть в пирамиду -
но проник.
Большинство провидцев сходились в том, что от окончательной гибели
человечество отделяет еще пять миллионов лет. Все видения подтверждали это,
хотя разнились в деталях. Пять миллионов лет. Считается, что у нас есть
столько времени. В который раз я задумался, не ошибаются ли те, кто говорит,
что видит образ будущего.
Меня вывел из забытья грохот открывшейся переборки. Мастер вахты, с
головы до ног одетый в броню, держал в руках страшное оружие, называемое
дискос.
Я не удивился его появлению. Он вошел, держа перед собой на вытянутых
руках клинок, и впился в меня взглядом. Трепещущие тени разбежались по
стенам и стеллажам от срывающихся с вращающегося лезвия синих искр. Комнату
наполнил гул, волосы у меня на голове и тонкие волоски на руках
зашевелились. Пахнуло озоном. Не поднимаясь, я вскинул руку:
- Я человек! Человек.
Голос его звучал низким гулом большого обвала:
- Так говорят все, способные говорить.
Медленно, громко, отчетливо я произнес Главное Слово: и благоговейно
холодеющими губами, и силой мозга.
Когда он отключил оружие, в комнате потемнело, но светлая улыбка
облегчения блеснула на его лице.

Детство мое было одиноким. Почтение к предкам, любовь к полузабытому
знанию никогда не были в моде у школьников. Гордость молодых велит им
выглядеть умудренными вопреки неопытности, а единственный способ казаться
всезнающим, не утруждая себя постижением наук - это смотреть на всякое
знание с усталым презрением. Ученики и подмастерья (да и учителя) награждали
меня презрительными усмешками. Когда же пришли мои видения и призраки иных