"Йен Уотсон. Книга Реки ("Черное Течение" #1)" - читать интересную книгу автора

Оно скорее нерв, но не наши нервы. Оно скорее позвоночник, но не наш
позвоночник из костей. Оно все и ничего.
Тело реки, от юга до севера, живет своей жизнью, и черное течение - его
тайная душа; но это не наши души, если они у нас есть. Черное течение - его
разум; но он не похож на наш ум.
Потому что река - это живое существо и единое целое. Мы - паразиты на
ее теле, а черное течение - жизненная артерия этого тела. Войди в нее - и
она выпьет тебя и утопит. Но сначала сведет с ума.
Потому что вода этого мира - живая; она - единое целое, которое нельзя
разделить. Река - гибкий хвост дремлющего океана, вечно струящийся, вечно
обновляющийся".
Внезапно меня охватил ужас, потому что для меня, как и для всех жителей
Пекавара, еще с тех пор, как я научилась говорить, показывать пальцем и
задавать вопросы, река была просто рекой: водным потоком, на который было
очень интересно смотреть и по которому вверх и вниз проплывали парусники (и
где запрещалось купаться из-за жалоносцев), дорогой, по которой возили
грузы, указателем направления на города и местности.
Конечно, мы благодарили нашу реку за то, что она орошала поля
(жалоносцы не выживали в стоячей воде), позволяла торговать и была нашим
транспортом, давала дождь и делала нашу местность пригодной для жизни - ибо
нас со всех сторон окружали горячие пустыни, даже с юга, где находились
джунгли Аджелобо. И все же Книга Реки была всего лишь географическим
справочником и путеводителем по восточному берегу - руководством по
выживанию в нашем мире. Нигде не говорилось о том, что река живая и может
представлять угрозу, что она относится к нам примерно так, как собака к
блохам у себя на спине - из чего, по-видимому, следовал вывод - "не будите
спящую собаку".
Черное течение, которое не слишком меня интересовало, было просто неким
препятствием, вроде водоворотов, хотя и гораздо опаснее; а то, к чему оно не
давало подплыть - западный берег с его обитателями, - занимало лишь монахов
с их чудачествами, поскольку добраться до этого берега было все равно
невозможно. Более того, жители западного берега, если они вообще
существовали, интересовались нами не более, чем мы ими.
Но если река живая... Как же так, мы ведь пьем эту воду? А человеческое
тело почти полностью состоит из воды. И значит, мы созданы из реки: наше
сердце и легкие, кровь и мозг...
- "Женщины принадлежат реке", - процитировала я; и хозяйка судна
воскликнула вслед за мной:
- Но она не принадлежит нам!
Конечно, это был своего рода спектакль, предназначенный стать
испытанием - как если бы меня разыграли или заставили пройти по доске с
завязанными глазами, чтобы я упала прямо к жалоносцам: он должен был
внутренне связать меня с женским сообществом реки и гильдией. Возможно,
чтобы я навсегда осталась верной реке и никогда не захотела поселиться
где-нибудь на берегу со своим привезенным мужем? В Пекаваре были такие
мужья, хотя и не очень много, но, естественно, я почти никогда не видела их
жен, которые постоянно находились в плавании и возвращались домой только по
праздникам. Однако в то время судьба мужей меня не занимала.
И все же, если речь шла только об эмоциональной связи - я согласна!
Хотя вечер стоял теплый, а в каюте было душно, я дрожала.