"Йэн Уотсон. Из анналов общества любителей ономастики (Журнал "Если")" - читать интересную книгу автора

ничего - ни пирамид, ни Парфенона, ни трудов Платона или Шекспира. Никаких
следов, никакой истории. Мне пришлось забраться очень глубоко в прошлое,
прежде чем я натолкнулся на такое изобилие имен.
- Очевидно, вы заберете с собой произведения Барда? - спросил Джим.
- Нет, - покачал головой Чанг. - Мы ничего не сможем понять. Я заберу
имена, только имена.
- Как можно не понять Шекспира?
- Уверяю вас, в моем времени его не поймет никто, за исключением меня
самого. Кстати говоря, для того чтобы приноровиться к вашему образу жизни,
я прошел длительную подготовку. Благодарю вас за ваше гостеприимство, дамы
и господа. И, конечно, в первую очередь леди Хесслфорт, - Чанг отвесил
изящный поклон, а затем направился к высокому, от пола до потолка, окну,
за которым сгущались сумерки.
Я краем глаза наблюдал за леди Х. Поначалу она откровенно изумилась,
потом развеселилась, а под конец как будто испытала сильнейшее потрясение.
- Подождите! - выдавила она. - Мое имя вы тоже забираете с собой?
- Может быть, - усмехнулся Чанг.
- Сдается мне, вы там с жиру беситесь, - проговорил Джим. - Неужели
нельзя было просто-напросто придумать новые фамилии? Сочинили бы, сколько
нужно, и все.
- Не годится, - возразил Чанг. - Имя без родословной - ничто.
- Друзья! - воскликнул я, решив, что представление чересчур
затягивается. - Друзья! Ваша светлость и вы, уважаемые члены нашего
Общества! Я восхищен шуткой, которую с нами сыграли. Мы словно перенеслись
из августа в апрель или в октябрь [имеются в виду 1 апреля; День всех
глупцов, и 31 октября, канун Дня всех святых; в первый день люди по
традиции разыгрывают друг друга, а во второй наряжаются в диковинные
костюмы, надевают маски и т.п.], словно оказались на маскараде. Но... В
действительности никто не может путешествовать во времени и никто, - я
предостерегающе поглядел на потупившегося Мелвина, - не появляется на свет
ниоткуда. Давайте же посмеемся и закончим наш карнавал. Спасибо, мистер
Чанг. Спасибо, мистер Твелвз. Наше следующее заседание, которое состоится
через месяц здесь, в "Гранд-отеле", шестнадцатого сентября, почтит своим
присутствием мистер Уильям Монктон, автор знаменитого труда "Французские
прозвища"...
Чанг распахнул окно, за которым располагалась выложенная каменной
плиткой терраса, с которой спускалась на подстриженную лужайку лестница в
несколько ступеней. Дальнего конца лужайки видно не было. Чанг пересек
террасу, сошел по лестнице, ступил на траву... И исчез!
Разумеется, он всего лишь сорвался с места, как заправский спринтер, и
мгновенно очутился за пределами сада, а там миновал игровую площадку...
Да, но в таком случае он должен был обладать резвостью гончей,
помноженной, вдобавок, на быстроту сокола...
- Черт побери! - произнесла Салли. - Он же просто растворился в
воздухе! Чтоб мне пусто было! Ой, извините, пожалуйста.
Мы столпились у распахнутого настежь окна.
- Он наверняка где-то там, - сказал Чейз.
- Сожалею, но я никого не вижу, - возразила леди Х.
- Наверное, прячется в кустах, - предположил я.
- Вы же понимаете, что он просто не успел бы до них добежать.